Никола Тесла. Безумный гений

— Здесь тебе не твоя страна, понял, европейский кусок дерьма? — Он вплотную придвинулся к Николе, источая чудовищный смрад изо рта. — Пошел вон, и без денег не возвращайся! — И домовладелец захлопнул дверь перед носом бывшего арендатора.

Тесла немного постоял, недоуменно взирая на закрытую дверь, потом развернулся и побрел навстречу закату. С самого утра он метался по городу, пытаясь предотвратить катастрофу. Абсурдная убежденность в нереальности происходящего, спасавшая его рассудок в первые часы, уступила место безудержному отчаянию. Теперь Тесла с беспощадной ясностью видел, что американский триумф обернулся обманом и нищетой.

Напрасно он пытался обдумать все, что с ним приключилось, или составить план дальнейших действий: усталый мозг отступал перед такой напастью. Когда дело касалось бизнеса, гений превращался в полного профана. Конечно, ответ был и, скорее всего, лежал на поверхности, но как только Никола погружался в утомительные подсчеты, его охватывала удушающая паника, с которой невозможно было справиться, даже намертво напрягая мышцы.

Все, с кем Тесле удалось поговорить в этот день, утверждали, что он сам во всем виноват. От этих разговоров вернулась сосущая боль в животе, что прежде была верной спутницей отцовских нотаций.

На город опускалась ночь, а Никола все брел куда глаза глядят. Все давно забытые страхи возникли из небытия и собрались вместе, чтобы терзать беззащитную жертву. К страхам вскоре прибавился голод: у Николы с утра не было во рту маковой росинки. Но Тесла и не думал о еде: он упрямо топтал городскую мостовую, направляясь к северу Манхэттена. Несколько часов спустя, добравшись до северной оконечности острова, Никола повернул на юг и пошел к центру города, до которого оставался двадцать один километр или тринадцать миль.

Ночь миновала, начало светать. Никола, все еще в парадном костюме по случаю демонстрации в Равее, встретил первые утренние лучи посреди Центрального парка. Бездумно разгребая ногами осенние листья, он брел между крепких стволов американских вязов и испанских дубов.

Здесь, в самом сердце парка, без труда можно было позабыть о том, что рядом город: вокруг все дышало покоем. Даже наездники, выбравшиеся на раннюю прогулку, поневоле переходили с рыси на шаг. Николе казалось, что он и впрямь покинул город. Следуя за солнцем, он вышел на усыпанную сверкающими росинками поляну и застыл в изумлении. Прямо перед ним, окруженная легкой утренней дымкой, стояла Карина. Их глаза встретились. Девушка улыбнулась и протянула руку.

Никола с воплем бросился к ней по мокрой траве. Прижал к груди, подхватил на руки и закружил, пьянея от радости. Карина обхватила руками его лицо и глядела на него с немым восторгом, словно пила взглядом. Потом она откинулась назад, отдавшись стремительному кружению, а Никола держал ее так близко, что мог коснуться ее шейки губами.

Вдруг все изменилось. Карина превратилась в отца; еще миг, и на месте живого Милутина появился отвратительный полуразложившийся труп. Его гнилые пальцы вцепились в лицо Николы. Тот закричал, выплескивая в крике весь ужас и боль, всю ярость и обиду, всю тяжесть последнего дня.

Через мгновение, дрожа и задыхаясь, он очнулся на койке в убогой ночлежке.

— Заткнись! — рявкнул кто-то из темноты. Никола, весь в холодном поту, тяжело дыша, озирался по сторонам. Проникавший в окна лунный свет позволял разглядеть длинное помещение с рядами коек вдоль голых стен. Все койки были заняты. Под ними валялись чьи-то сапоги и котомки. Когда Тесла понял, где находится, страх потянул его на дно пудовым якорем.

Глава двадцатая Несколько дней спустя Нью-Йорк

Никола вышел из ночлежки все в том же парадном костюме. Он плохо соображал от голода, с трудом волочил ноги и гадал, какие испытания готовит ему новый день. В кармане у Теслы каким-то чудом сохранилась тощая пачка долларов, но даже самое дешевое жилье и еда сократили бы эту скудную сумму вдвое. Через пару дней у него вовсе не останется денег. А времени уже не осталось.

Первые сутки после выселения ушли на безнадежные поиски инвесторов. В результате стало ясно, что целый год кропотливой работы обратился в прах и разлетелся по ветру.

Следующий день был потрачен на то, чтобы любой ценой задержать наступление голода. Начав с мест, где могли по достоинству оценить его способности и образование, Тесла вскоре готов был согласиться уже на любую работу, хотя бы отчасти связанную с тем, чем он привык заниматься. Еще через день бесплодных поисков он принялся стучать в любую дверь, где могла пригодиться пара рабочих рук, но на каждое место претендовала чуть ли не тысяча кандидатов.

Третий день был последним рубежом. Накануне, перед сном, Никола поклялся самому себе, что согласится на любую работу, лишь бы она была. Денег в кармане оставалось всего ничего. Потратить пятьдесят центов на более-менее приличный завтрак означало остаться с тремя купюрами по доллару каждая.