Николай

Каждый мускул кричит, пока я проливаюсь в Амели, сражаясь с ее огнем и своим собственным. Она прямо здесь, со мной, царапает мою спину, когда напрягается и содрогается.

Стенки её лона еще сильнее сжались, растягивая оргазм, отказываясь отпустить. Она тяжело дышит и хнычет и ее тело проседает против моего в изнеможении и полном блаженстве.

Когда мои мышцы, наконец-то расслабились, чтобы снова двигаться, я перекатываюсь на спину, удерживая Амели сверху, ее тело все еще связано с моим. Я целую ее в макушку, в то время как руки ласкают ее потную спину.

– Амели,- задыхаюсь я. Даже после всего, что мы пережили, даже после того, как все наши тайны были раскрыты, произносить ее имя все еще в новинку для меня. – Амели, детка.

– Oui, Monsieur [3]. – Она смотрит на меня и улыбается.

– Сильно болит? Слишком болезненно? – Я знаю, что должен сохранить этот момент беззаботным, но дерьмо, понимание того, что я причинил ей боль, даже в интимный момент, выводит меня.

– Не достаточно сильно болит, чтобы отказаться от еще одного раза, – лукаво улыбается она. – Но достаточно, чтобы понимать, что следует подождать.

Я наклоняюсь и целую в ее маленький милый носик.

– И да, я снова хочу это сделать, – хихикает она.

– Я тоже. Черт, по правде говоря, я мог бы взять тебя снова, но тебе нужно исцелиться. В следующий раз я хочу, чтобы ты испытала удовольствие. Без боли.

Она улыбается, но улыбка не касается ее глаз.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, убирая волосы с лица Амели.

Амели пожимает плечами, но ее глаза остекленевшие и отрешенные.

– Просто… в моих снах, когда ты был с другими женщинами, ты что-то делал. Дыхание, думаю ты так назвал его. Когда ты это делаешь, выглядишь таким… таким горячим. И сексуальным. Словно ты испытываешь невероятные чувства. А со мной ты так не делал. Возможно что-то со мной не так? Или не так хороша для тебя? Я знаю сейчас был мой первый раз и я поправлюсь, но я…

Я проглатываю слова Амели поцелуем, чтобы она не смогла произнести такое кощунство. И когда мы оба можем дышать, я охватываю ее лицо руками.

– Детка я бы никогда с тобой так не поступил и это никак не относится к тому, как мне хорошо с тобой. Потому что Амели, мне хорошо с тобой. Ты чудо, детка. Дыхание важно для моего вида. Оно помогает нам выжить – мы буквально высасываем жизнь из других. Я не хочу делать это с тобой и не стану, потому что уже вернула меня к жизни. Своими улыбками, поцелуями, смехом. Я ни капли не заберу из этого. Это то, что заставляет меня… -…любить тебя.

Слова крутятся прямо на кончике языка, но я никогда не скажу их. Я не говорил их даже родителям. Даже брату, единственному человеку, который засуживает моей преданности.

Любовь – это не то слово, которое Темный может произнести легко. Мы не говорим о любви, потому что редко любим. И когда это случается, когда это редкое и драгоценное чувство завладевает нами, то мы наглухо запираем и бережем его. Мы живем для любви. Мы за нее умираем.

Успокоившись моими объяснениями, Амели кладет голову мне на грудь и пальчиками начинает рисовать круги на моей коже.

– Что они обозначают? – спрашивает она, проследив черно-синие чернила, запечатленные над моими сердцем.

– Мою фамилию. Скотос.

– Красиво – Затем она наклоняется и покрывает поцелуем греческие символы, которые означают мое наследие… мой грех. Отметки о том, что представляет из себя этот человек-монстр.

Спустя некоторое время мы оба засыпаем, Амели все еще прижимается к моей груди. И впервые, после бессмертной жизни под беззвездным небом и безлунных ночей, я засыпаю.

Глава 10

Что-то вырвало меня из сна посреди ночи. Я лежу поверх одеяла, на котором Амели и я занимались любовью, но в постели рядом со мной ее нет.

Она не лежит у меня на груди и даже не обнимает меня. Нет. Она стоит около меня, ее глаза черные и их полностью заволокло злом. В поднятых над головой руках, она сжимает двадцати дюймовый нож.

Я перекатился в сторону, когда нож опустился, глубоко погружаясь в матрац.

Амели смотрит на меня, ее лицо приняло неестественные черты.

– Ты будешь гореть демон. Все что тебе дорого сгорит. Обрати внимание на предупреждение: месть моя будет жестокой.

Она вырывает лезвие из матраса и заносит его снова. Я знаю, что могу оттолкнуть ее, но не могу. Не хочу причинять ей боль.

Но сейчас я смотрю не на мою Амели, не на девушку, которая отдала мне самую сокровенную часть ее. Не на ту девушку, которой я подарил самую сокровенную часть себя.

Моя Амели в ловушке, где-то внутри собственного тела. Я должен спасти ее. И я спасу.

– Амели, детка, проснись! – кричу я. Только кровать нас разделяет, и я вижу, как она – или оно – пытается придумать, как обойти барьер. – Я знаю, ты слышишь меня. Детка, борись. Ты должна вернуться ко мне.

Не человеческий визг вырвался из ее груди и зловещий голос засмеялся.

– Твоя девочка потеряна навсегда, демон. Она умрет так же, как и ты.