Читаем Николай Чудотворец полностью

Если следовать источникам, историю с преодолением голода в Ликии благодаря святителю Николаю можно изложить так. Епископ не раз помогал жителям с продуктами питания. Но однажды случилось нечто большее, нежели простая нехватка еды среди, например, бедноты. Наступал реальный голод для большинства. Произошла необычная засуха, за которой последовал неурожай, вернее — отсутствие урожая. Миры Ликийские, как и весь регион, нуждались в доставке зерна из других мест. Но и доставка зерна была нарушена по причине отсутствия южного ветра, способствующего плаванию судов с грузами продовольствия.

Исторически такой факт можно подтвердить. Голодные годы в этих краях во время жизни и епископства святителя Николая известны были неоднократно. Да, собственно, это бедствие поразило почти всю Анатолию, возможно, вплоть до самого Константинополя.

По этой причине морские суда везли зерно вдоль побережья Ликии на север, останавливаясь на короткое время в удобных портах, чтобы пополнить запасы воды. В Египте засухи не было, поэтому зерно доставляли оттуда.

Одна из таких партий зерна пришла из Александрии в порт Андриака рядом с Мирами. Эту историю излагал в VIII–IX столетиях Архимандрит Михаил, автор Жития святителя Николая. «Энкомий Неофита» (другой важный источник Жития святителя Николая XI века; «энкомий» означает «похвальное слово») рассказывает, как епископ Николай направился в гавань для того, чтобы упросить капитанов, которым был подчинен груз, оставить немного зерна на берегу для местных жителей.

Однако сопровождавшие груз официальные лица ответили, что они не могут поделиться зерном, которое является государственным грузом, податью из Египта, и должно быть доставлено в целости и сохранности в Константинополь. Нарушение могло караться по всей строгости закона. То есть груз был неприкосновенен.

С этого момента, собственно, и начинается чудо, связанное с именем святителя Николая. Неизвестно каким образом, но ему удается уговорить капитанов отпустить с каждого судна по 100 модиев зерна. Мы намеренно пишем слово «судно», а не «корабль», чтобы не путать грузовые или торговые суда с военными кораблями.

Много ли это — 100 модиев? Если считать по римской системе сыпучих мер, то 1 модий (modius) равен почти 9 литрам. Современному человеку будет понятнее, если сказать, что 1 модий — это 1 ведро зерна. Получается, что с каждого судна по 100 ведер, почти тонна зерна. Но беда в том, что мы не знаем — сколько было судов! В «Энкомии Неофита» говорится о пяти судах. Но написан документ был спустя семь столетий после событий. Можно предположить, что было достаточное количество судов, чтобы запасы смогли стать основой для спасения многих тысяч людей.

Даже если посчитать, что из трюмов пяти судов выгрузили по 100 ведер зерна, а каждое ведро — 10 килограммов, то получится. 5 тонн. Хватило бы этого, чтобы спасти всех жителей? Забежим немного вперед и скажем, что только на бесплатную раздачу гражданам Константинополя уходило в день до 80 тонн хлеба. За один день!

Уговаривая об отгрузке, святитель ссылался на то, что никто не будет наказан по прибытии в Константинополь. Могли ли поверить в такое здравомыслящие люди? Разве что если такое обещание даст высокопоставленный чиновник, от которого зависела бы их судьба. Но обладал ли святитель Николай такой властью? Вряд ли…

Однако капитаны неожиданно согласились. Они поверили епископу города Миры и оставили каждый часть своего груза в виде зерна на берегу. Поступок на самом деле почти героический. Совершив это, они отправились дальше, в Константинополь. Здесь их уже ожидали чиновники, принимавшие подати. Можно предположить, например, что они были уже каким-либо образом осведомлены о проступке капитанов и предвкушали разоблачение крупного мошенничества и недостачи. Однако после проверки оказалось, что зерна на суднах было ровно столько, сколько было зафиксировано при отплытии из Александрии.

Удивлению капитанов не было предела. Святитель не подвел, он исполнил свое обещание! Но как он это сделал?

И куда в таком случае делось выгруженное в Мирах зерно?

А оно как раз пошло на спасение людей от голода. Зерно епископ Николай раздал нуждающимся жителям Ликии. Считается, что часть зерна была сохранена для будущих посевов, в результате чего хлеба в Ликии хватило тогда почти на два года!

Похожую, но несколько иную историю рассказывает «Энкомий Мефодия» IX столетия (еще один источник Жития святителя Николая). Здесь также содержится рассказ о засухе и голоде в Ликии. Но только груз зерна предстает не как сугубо государственный, а как частный или частно-государственный. И события происходят немного по-другому.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное