Николай Эрнестович Бауман

Мы решили потребовать категорически ясного ответа на все эти вопросы от наших казанских лидеров… Обходили их, приставали «как с ножом к горлу». Живо помню, насколько неистовствовал в требовании ответа обычно спокойный и уравновешенный тов. Бауман… Да и стоило неистовствовать, ибо, кроме полнейшего разочарования, ничего наши быстростремительные набеги на наших орадикалившихся «лидеров» нам не дали. Настроение у нас было настолько мучительно, что если бы не марксизм, который вскоре же стал пускать в Казани крепкие корни, вероятно, кончили бы мы оба плохо…»{Сборник «Товарищ Бауман», изд. 2. М., 1930, стр. 12.} Бауману удалось окончательно решить основные вопросы всей своей жизни в первые годы ученья в институте. Уже тогда он встал твердо на революционный путь. Именно в это время, в январе 1894 года, в Москве произошел диспут между «столпами» народничества и молодым марксистом В. И. Ульяновым. Теоретик народничества писатель-врач Воронцов («В. В.») сделал доклад на одной из нелегальных вечеринок, в котором повторял старые утверждения о «невозможности развития капитализма в России», о «святой роли русской общины» и т. д. Ленин, случайно пришедший на это собрание-вечеринку, выступил с возражениями и вдребезги разбил все «теоретические» выводы и положения народничества. А. И. Елизарова дает яркое описание этого столкновения молодого марксиста со «столпами» народничества:

«Смело и решительно, со всем пылом молодости и силой убеждения, но также вооруженный и знаниями, он стал разбивать доктрину народников, не оставляя в ней камня на камне. И враждебное отношение к такой «мальчишеской дерзости» стало сменяться постепенно, если не менее враждебным, то уже более уважительным отношением. Большинство стало смотреть на него, как на серьезного противника… Снисходительное отношение, научные выражения… не смутили брата. Он стал подкреплять свои мнения также научными доказательствами, статистическими цифрами и с еще большим сарказмом и силой обрушился на своего противника… С огромным интересом следили за ним все, особенно молодежь. Народник стал сбавлять тон, цедить слова более вяло и, наконец, стушевался. Марксистская часть молодежи торжествовала победу»{А. И. Елизарова. Страничка из воспоминаний. «Пролетарская революция», 1923, № 2 (14), стр. 58–59.}.

Весть об этом идейном разгроме народничества широко разнеслась по городам Центральной России, а также в Поволжье.

На формирование мировоззрения молодого Баумана в начале девяностых годов сильное влияние оказала литература по истории политической экономии, социологии и общей истории. Литературу привозили из Петербурга и Москвы студенты, приезжавшие в Казань на каникулы. Счастливым обстоятельством в доставке литературы «на специальные темы» (так в то время называл Бауман нелегальную и полулегальную литературу) было то, что весной 1891 года на все лето в Казань приехал брат Владимира Сущинского — Михаил Сущинский, студент военно-медицинской академии. «Он привез с собой много брошюр, специально подобранных для чтения крестьянам и рабочим, некоторое количество нелегальной литературы и листовки. Он рассказал нам о революционной работе в Питере. Многое из его рассказов было для нас новостью. Помню, слушали мы брата, затаив дыхание, как вестника из неведомой, но желанной страны. После этих рассказов революционное движение нам представлялось могучим и непобедимым, охватившим всю державу самодержца всероссийского. Всю привезенную братом литературу Бауман сумел в самое короткое время распространить по своим кружкам. К этому же времени и относится интерес Николая Эрнестовича к Лассалю, которым он зачитывался и восторгался»{Сборник «Товарищ Бауман», изд. 2. M, 1930, стр 28.}, — вспоминал В. Г. Сущинский.

Осенью Михаил Сущинский вернулся в Петербург и поддерживал с братом и Бауманом оживленную переписку. Он указывал своим юным друзьям «круг чтения», держал их, по возможности, в курсе событий студенческой столичной жизни. Но в конце зимы 1891/92 года Михаила Сущинского арестовали и заключили в Петропавловскую крепость. Конечно, это было целым событием для молодых казанских студентов: «Весть об этом произвела на нас большое впечатление… Это показало нам серьезность нашего дела… побудило нас задуматься над тем, что наша работа — не развлечение, а борьба…»{Сборник «Товарищ Бауман», изд. 2. М., 1930. стр 28.} В эти годы, на втором-третьем курсе института, еще более проявилась характерная черта молодого революционера — стойкость.

Несколько ярких фактов из жизни Баумана-студента вполне подтверждают это.

Воспоминания товарищей Николая Эрнестовича по ветеринарному институту рисуют его как энергичного, волевого человека, инициатора ряда решительных студенческих выступлений, хотя пока что в небольшом институтском масштабе.