Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

Мы удостоверены, что всякий русский, всякий верноподданный наш ответит радостно на призыв своего Государя; что древний наш возглас: за Веру, Царя и Отечество – и ныне предскажет нам путь к победе, и тогда, в чувствах благоговейной признательности, как теперь в чувствах святого на Него упования, мы все вместе воскликнем: С нами Бог! разумейте, языцы и покоряйтесь, яко в нами Бог!» [104].

Россия осталась одна, без союзников. Но Николай I не страшился этого. Он открыто и честно бросал вызов международным силам, обрушившим в хаос всю Европу. Что ж, в западных странах реакция на царский Манифест была «еще та» – поднялся бешеный, звериный вой. Но от тех кругов, которые оказались задеты, разве можно было ожидать иного? А заискивать перед ними государь не собирался. Он готовился защитить от них Россию. С Божьей помощью, Его крестом. И своим царским мечом. Через несколько дней, 19 марта, армия начала выдвигаться к западной границе.

ГЛАВА 27. ПОЖАР ЕВРОПЫ

Эскадра Балтийского флота.

Художник А. П. Боголюбов

Даже одно лишь выдвижение русских войск, еще без выстрелов, позволило одержать первую важную победу. Потому что назревал еще один взрыв в Польше. В Пруссии при общей амнистии вышли на свободу польские заговорщики, готовившие восстание в 1846 г., в том числе «диктатор» Мерославский. Прусские революционеры горячо им сочувствовали, подхватили лозунг, что «свободная и независимая Польша» станет для них щитом против России. Идею поддержал даже прусский министр иностранных дел фон Арним (очевидно, сработали масонские связи). Мерославский смог собрать в Берлине Польский легион, получил оружие из королевского арсенала.

К нему сразу потекли эмигранты из Франции во главе с их лидером Адамом Чарторыйским. Деньгами на проезд их снабжали французские революционные власти, а прусские устраивали им торжественные встречи, разрешили бесплатно пользоваться своими железными дорогами. В Познани было создано подобие правительства, Польский национальный комитет. Организовали военные лагеря, в них набралось 7 тыс. человек. Мерославский настоял пока не кричать о независимости, чтобы не поссориться с немцами. Заменили обтекаемым термином «национальная перестройка». С таким требованием отправили делегацию к королю. Обратились и во Франкфуртский революционный парламент, чтобы герцогство Познань зарегистрировали как автономное образование.

Но ополчение у поляков получилось разношерстное, дисциплина была отвратительная. А польские жители Пруссии возбудились первыми же призывами о «свободе» и «возрождении Польши», сколачивали отряды. Нападали на прусских чиновников, евреев, на немецкие фермы. Те создали свои национальные комитеты, Немецкий и Еврейский, принялись вооружать свое ополчение. Посыпались жалобы в Берлин. Однако король и правительство боялись раздражать революционную «общественность», запрещали своим генералам трогать поляков. Вместо этого посылали представителей вести робкие переговоры. Но… у границы собиралась царская армия. Прусские либералы перепугались. Осознали, что буйные поляки обязательно заденут русских. А тем самым навлекут беду и на Пруссию! Ну а как же, она их вооружила, лагеря боевиков на ее территории.

Опасность решили срочно ликвидировать, и 29 апреля на поляков все-таки направили войска, разгромили 4 их лагеря. Мерославский сопротивлялся, в боях с обеих сторон полегло по две сотни человек. Но поляков обложили со всех сторон, и 9 мая они сдались. Их отряды разоружили и расформировали, 1500 человек попали в тюрьму, в том числе Мерославский. Но за него заступилась Франция! Даже заявила официальный дипломатический протест, и его отпустили. Откуда видно – революция распространялась по Европе совсем не стихийным образом. Зато угрожающий очаг у российских границ был ликвидирован. Да и прусский король избавился от него с явным облегчением. Автономию Познани он сразу похерил, ликвидировал даже само герцогство Познанское, переименовав его в прусскую «область Позен».

Но переходить границы для наведения порядка русским все-таки пришлось. В Дании сепаратисты с помощью пруссаков и саксонцев одолевали королевскую армию, вторглись на Ютландский полуостров. Николай потребовал примирения, и в данном случае его поддержала Англия – война грозила ей убытками, нарушала судоходство в датских проливах. В Лондоне начались переговоры, но зашли в тупик. Дания не признавала отделения Шлезвига и Гольштейна, а их поддерживали Пруссия, другие германские государства, и уступать не желали. Однако в июле в датские воды вошла эскадра русского Балтийского флота, и немцы сразу согласились заключить перемирие на 7 месяцев.