Николай Гумилев

Опередим чуть-чуть время и скажем, что в апреле 1917г. состоялась их последняя встреча. О чем говорили они на этот раз - кто знает! Скорее всего, не о Мексике и не о Мадагаскаре... Больше Гумилев писем не писал, послал две открытки с канцонами. Гафиз превратился сначала в "Н. Г.", "Н. Гумилева" и, наконец, в "преданного Вам Н. Гумилева". В последней коротенькой открытке, посланной из Швеции, по дороге в Лондон, он пишет: "Развлекайтесь, но не занимайтесь политикой".

...Волшебница, я не случайно

К следам ступней твоих приник,

Ведь я тебя увидел тайно

В невыразимый этот миг.

Ты розу белую срывала

И наклонялась к розе той,

А небо над тобой сияло

Твоей залито красотой.

И вот перед нами - последнее письмо Рейснер Гумилеву:

"...В случае моей смерти, все письма вернутся к Вам. И с ними то странное чувство, которое нас связывало и такое похожее на любовь.

И моя нежность - к людям, к уму, поэзии и некоторым вещам, которая благодаря Вам - окрепла, отбросила свою собственную тень среди других людей - стала творчеством. Мне часто казалось, что Вы когда-то должны еще раз со мной встретиться, еще раз говорить, еще раз все взять и оставить. Этого не может быть, не могло быть. Но будьте благословенны Вы, ваши стихи и поступки. Встречайте чудеса, творите их и лучше, чем прежде, потому что действительно есть Бог. Ваша Лери".

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

10.02.1926

В 1916г. АА была в "Привале комедиантов" (единственный раз, когда она была там), было много народу. В передней, уходя, АА увидела Ларису Рейснер и попрощалась с ней; та, чрезвычайно растроганная, со слезами, взволнованная, подошла к АА и стала ей говорить, что она никак не думала, что АА ее заметит и тем более заговорит с ней... (Она имела в виду Николая Степановича и поэтому была поражена.) "А я и не знала".

12.01.1926

АА: "Меня удивило, что Лозинский прошлый раз говорил о Рейснер..." Я: "А вы знаете, какова она на самом деле?" АА: "Нет, я ничего не знаю. Знаю, что она писала стихи, совершенно безвкусные. Но она все-таки была настолько умна, что бросила писать их".

08.04.1926

После разговора с АА о разводе (1918 г. - В. Л.) Николай Степанович и АА поехали к Шилейко, чтобы поговорить втроем. В трамвае Николай Степанович, почувствовавший, что АА совсем уже эмансипировалась, стал говорить "по-товарищески": "У меня есть кто бы с удовольствием пошел за меня замуж. Вот Лариса Рейснер, например... Она с удовольствием бы..." (Он не знал еще, что Лариса Рейснер уже замужем.)

...Ларисе Рейснер назначил свидание на Гороховой в доме свиданий. Л. Р.: "Я так его любила, что пошла бы куда угодно" (рассказывала в августе 1920г).

По всей вероятности, здесь Ахматова ошиблась в месяцах, потому что в другой записи дневника Лукницкого от 10.04.1926 обозначен сентябрь. "1920, сентябрь. У АА была Лариса Рейснер. Много говорили о Гумилеве". А про август 1920-го записано так:

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

17.04.1925

Летом (в августе) 1920-го было критическое положение: Шилейко во Вс. Лит. (изд-во "Всемирная литература". - В. Л. ) ничего не получал. Всем. Лит. совсем перестала кормить. Не было абсолютно ничего. Жалованья за месяц Шилейко хватало на дня (по расчету). В этот момент неожиданно явилась Н. Павлова с мешком риса от Л. Рейснер, приехавшей из Баку. В Ш. Д., где жила АА, все в это время были больны дизентерией. И АА весь мешок раздала всем живущим - соседям. Себе. Кажется, раза два всего сварила кашу. Наступило прежнее голодание. Тут приехала Нат. Рыкова и увезла АА на 3 дня в Ц. С. АА вернулась в Шер. Дом. Снова голод. Тут (зав. Рус. музеем) со своего огорода подарил АА несколько корешков, картофелинок молодых - всего, в общем, на один суп. Варить суп было не на чем и нечем - не было ни дров, ни печки, ни машинки (?), и АА пошла в Училище правоведения, где жил знакомый, у которого можно было сварить суп. Сварила, завязала кастрюльку салфеткой и вернулась с ней в Шер. Д. Вернулась - застала у себя Л. Рейснер - откормленную, в шелковых чулках, в пышной шляпе... Л. Рейснер пришла рассказывать о Николае Степановиче... Она была поражена увиденным, и этой кастрюлькой, и видом АА, и видом квартиры, и Шилейко, у которого был ишиас и который был в очень скверном состоянии. Ушла. А ночью, приблизительно в половине двенадцатого, пришла снова с корзиной всяких продуктов... А Шилейко она предложила устроить в больницу, и действительно - за ним приехал автомобиль, санитары, и его поместили в больницу.

...Николай Степанович по примеру Т. Б. Лозинской, служившей в детском доме и туда же поместившей своих детей (Т. Б. Лозинская всегда преподавала и в мирное время), хотел, потому что у него, вероятно, тоже острый момент пришел и не было никаких продуктов, чтобы Анна Ивановна тоже поступила в детский дом и взяла туда Леву. АА это казалось непригодным для Левы, да и для А. И. - старой и не сумевшей бы обращаться с фабричными детьми. АА рассказала об этом Л. Рейснер. Лариса предложила отдать Леву ей. Это, конечно, было так же бессмысленно, как и мысль Николая Степановича, и АА, конечно, отказалась...