Николай Гумилев

Большой разговор - о "Цехе", об акмеизме, о том, что такое акмеизм. АА: "Недоброво: акмеизм - это личные черты творчества Николая Степановича. Чем отличаются стихи акмеистов от стихов, скажем, начала XIX века? Какой же это акмеизм? Реакция на символизм просто потому, что символизм под руку попадался. Николай Степанович - если вчитаться - символист. Мандельштам: его поэзия - темная, непонятная для публики, византийская, при чем же здесь акмеизм? Ахматова: те же черты, которые дают ей Эйхенбаум и другие, эмоциональность, экономия слов, насыщенность, интонация - разве все это было теорией Николая Степановича? Это есть у каждого поэта XIX века, и при чем же здесь акмеизм? С. Городецкий: во-первых, очень плохой поэт, во-вторых, он был сначала мистическим анархистом, потом - теории Вяч. Иванова, потом акмеист, потом "Лукоморье" и "патриотические" стихи, а теперь - коммунист. У него своей индивидуальности нет. В 1913- 1914 гг. нам было странно, что Городецкий - синдик "Цеха", как-то странно... В "Цехе" все были равноправны, спорили. Не было такого "начальства". Гумилева или кого-нибудь. Мало вышло? Уже Гумилева, Мандельштама - достаточно. В "Цехе" 25 человек - значит, 1 на 10 вышел, а у Случевского было человек 40 - и никого. А из "Звучащей раковины" или 3-го "Цеха" разве вышел кто-нибудь? "Звучащая раковина" ужасные стихи, ужасный сборник "Город". Какой-нибудь кружок седьмого года ощущался очень плохим. Мы видели все его недостатки. А если стихи "Звучащей раковины" не ощущали - это потому, что нет перспективы... "Гиперборей": стихи лучше, чем в других журналах того времени. Дал ли что-нибудь "Цех"? Конечно, что-то дал просто потому, что там спорили... указывая на явные недостатки. Но Николай Степанович мог прийти так же к Мандельштаму или к любому из нас. И ему сказали бы то же самое... А у других такого Бруни - не было, кому прочитать, он дожидался "Цеха", чтоб узнать мнение. И из них все равно ничего не вышло.

Василий Гиппиус, как тогда был под влиянием брата, так и теперь брата вспоминает все время в своих воспоминаниях. Тусклые сообщения. Помнит только, что он сам развивался, поэтому разговоры, суждения Николая Степановича некоторые помнит. У него больше ничего и не было... Неудачник... А был веселым, жизнерадостным, жизнь таким сделала..."

В чем же была суть выступлений Гумилева,- суть его программы? Гумилев считал: "символизм закончил свой круг развития и теперь падает", но гибель одного литературного стиля - рождение и начало другого - какого?

Гумилев утверждает: "... на смену идет новое направление, как бы оно ни называлось, акмеизм (от слова акме - высшая степень чего-либо, цвет, цветущая пора) или адамизм (мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь), во всяком случае, требующее большего равновесия сил и более точного знания отношений между субъектом и объектом, чем то было в символизме".

В чем же новые принципы, основной смысл? Гумилев твердо убежден: сознавать самоценность каждого явления:

"...Ощущая себя явлениями среди явлений... мы становимся причастны мировому ритму, принимаем все воздействия на нас, и в свою очередь воздействуем сами. Наш долг, наша воля, наше счастье и наша трагедия ежечасно угадывать то, чем будет следующий час для нас, для нашего дела, для всего мира, и торопить его приближение. И, как высшая награда, ни на миг не останавливая нашего внимания, грезится нам образ последнего часа, который не наступит никогда".

Акмеизму чуждо духовное бунтарство:

"Бунтовать... во имя иных условий бытия ломать стену, когда перед ним открытая дверь. Здесь этика становится эстетикой, расширяясь до области последней. Здесь индивидуализм в высшем своем напряжении творит общественность. Здесь Бог становится Богом Живым, потому что человек почувствовал себя достойным такого Бога. Здесь смерть - занавес, отделяющий нас от актеров, от зрителей, и во вдохновении игры мы презираем трусливое заглядывание - а что будет дальше?"

Гумилев провозглашает еще один важный принцип:

"Разумеется, познание Бога, прекрасная дама Теология останется на своем престоле, но ни ее низводить до степени литературы, ни литературу поднимать в ее алмазный холод акмеисты не хотят. Что же касается ангелов, демонов, стихийных и прочих духов, то они входят в состав материала художника и не должны больше земной тяжестью перевешивать другие взятые им образы".

"Вся красота, все священное значение звезд в том, что они бесконечно далеки от земли и ни с какими успехами авиации не станут ближе... Детски-мудрое, до боли сладкое ощущение собственного незнания - вот то, что дает нам неведомое".

Может быть, Гумилеву удалось сформулировать один из самых глубоких законов человеческой жизни, вернее, условие счастья жизни - смиренно признать существование тайны и не все стремиться объяснить и разгадать, может быть, в существовании таинственных явлений и настроений - залог бодрости человеческого духа, его неукротимости и его романтичности?!

Принцип акмеизма:

"всегда помнить о непознаваемом, но не оскорблять своей мысли о нем более или менее вероятными догадками".