Читаем Николай Гумилев полностью

Отъезд Гумилева из Петрограда в заграничную командировку в Париж, в штаб Русского экспедиционного корпуса (оттуда он намеревался попасть на Салоникский фронт, но был вынужден удовольствоваться ролью офицера по особым поручениям при Военном Комиссаре Временного правительства), совпал с грандиозным скандалом вокруг так называемой «ноты Милюкова» — заявления о намерениях Временного правительства выполнять союзнические обязательства и продолжать боевые действия. Выступление П. Н. Милюкова 18 апреля 1917 года вызвало резко негативную реакцию разлагающейся армии и радикальных левых партий, спровоцировавших массовые беспорядки в столице и на местах. В результате 29 апреля вынужден был подать в отставку военный министр, а через три дня, в отсутствие Милюкова, Временное правительство приняло решение о лишении его министерского портфеля. Эти события явились первым крупным политическим кризисом новой власти, тем более болезненным, что еще не была изжита эйфория мартовских дней с их иллюзорными надеждами на «демократическое единство» и «национальное возрождение». Стало ясно, что контроль за стихийными «революционными» процессами в стране утрачен, военная политика России терпит полное банкротство и надежд на благополучное завершение войны, которое связывалось помимо прочего с торжеством православного славянства на Балканах с российским протекторатом над Константинополем и Черноморскими проливами Босфор и Дарданеллы (на чем и настаивал Милюков), практически не осталось. Впрочем, Гумилев распрощался с этими надеждами еще в феврале — тогда, посылая Л. М. Рейснер открытку с изображением храма константинопольской св. Софии, он жирной чертой перечеркивает сопроводительные стихи

Сказал таинственный астролог:«Узнай, султан, свой вещий рок, —Не вечен будет и не дологЗдесь мусульманской власти срок.Придет от севера воительС священным именем Христа —Покрыть Софийскую обительИзображением креста»

(см.: Российская Государственная библиотека. Рукописный отдел. Ф. 245 (Л. М. Рейснер). К. 6. Ед. хр. 20. Л. 13). Итог же всей «февральско-мартовской» эпопеи он подведет в стихотворном обращении к Швеции, через которую пролегал тогда окружной путь из Петрограда в Париж:

Для нас священная навекиСтрана, ты помнишь ли, скажи,Тот день, как из Варягов в ГрекиПошли суровые мужи?Ответь, ужели так и надо,Что был, свидетель злых обид,У золотых ворот ЦарьградаЗабыт Олегов медный щит?Чтобы в томительные бредыОпять поникла, как вчера,Для славы, силы и победыТобой подъятая сестра?И неужель твой ветер свежийВотще нам в уши сладко выл,К Руси славянской, печенежьейВотще твой Рюрик приходил?«Швеция»

«Разочарование в войне Гумилев тоже перенес и очень горькое», — вспоминала Ахматова (см.: Тименчик Р. Д. Над седою, вспененной Двиной… Н. Гумилев в Латвии // Даугава. 1986. № 8. С. 131). Именно с этим «разочарованием в войне» связано отмеченное Ахматовой исчезновение «русской темы» в гумилевском творчестве.

«… Период “русского Гумилева” прекращается, последнее стихотворение этого типа — “Франция” ([19]18 года)» (Лукницкая В. К. Николай Гумилев. Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л., 1990. С. 165). Во «Франции» действительно достаточно ясно обрисованы причины, вызвавшие у Гумилева разочарование как в войне, так и в «русской теме», т. е. в апокалипсических грезах об особой миссии «Руси»:

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже