Николай I

Заезжий путешественник маркиз Астольф де Кюстин со свойственной ему манерой все упрощать и утрировать сделал в 1839 году в сущности верный вывод о близости образа Петра I царствующему императору: «Люди, знавшие императора Александра, говорят о нем совсем иное: достоинства и недостатки двух братьев противоположны; они вовсе не были похожи и не испытывали один к другому ни малейшей приязни. У русских вообще нет привычки чтить память покойных императоров, на сей раз вычеркнуть минувшее царствование из памяти приказывают разом и чувства, и политика. Петр Великий ближе Николаю, чем Александр, и на него нынче куда большая мода»^{1169}. В отношении Александра I маркиз был прав только отчасти. В то время, когда он писал эти слова, на Дворцовой площади уже несколько лет возвышалась Александровская колонна, венчавшаяся фигурой ангела, лицу которого было придано портретное сходство с лицом покойного императора. Но современное и злободневное звучание петровской тематики было отмечено верно. С упоминания о Петре I началась беседа императора с маркизом де Кюстином во время бала, который давала в Михайловском дворце великая княгиня Елена Павловна. «Я потому так разговариваю с вами, что знаю — вы можете понять; мы продолжаем дело Петра Великого»^{1170}.

Николай I, в отличие от Петра I, не абсолютизировал европейские образцы для подражания. «Упрек этот, обращенный к Петру I и ближайшим продолжателям его дела, — отметил тот же маркиз де Кюстин, — служит дополнением к похвальному слову императору Николаю, который взялся остановить этот нескончаемый поток». И далее, вновь многое утрируя и упрощая, французский путешественник пишет: «Пример императора Николая подтверждает мою оценку; он еще прежде меня подумал о том, что время показной культуры для России прошло и что все здание цивилизации в этой стране требует перестройки; он подвел под общество новый фундамент; Петр, прозванный Великим, не оставил бы от него камня на камне и выстроил заново — Николай действует тоньше. Дабы вернее достигнуть цели, он скрывает ее. Во мне поднимается волна почтения к этому человеку: всю силу воли он направляет на потаенную борьбу с тем, что создано гением Петра Великого; он боготворит сего великого реформатора, но возвращает к естественному состоянию нацию, которая более столетия назад была сбита с истинного своего пути и призвана к рабскому подражательству… Природа зовет русских на великие дела, тогда как во все время их так называемого приобщения к цивилизации их занимали разными безделками; император Николай понял призвание русских лучше своих предшественников, и в царствование его все возвратилось к правде и потому обрело величие»^{1171}.

Став императором, Николай Павлович уделил особое внимание первоисточникам по эпохе Петра I. Когда в 1826 году начальник Московского Главного архива иностранных дел А. Ф. Малиновский через графа К. В. Нессельроде преподнес государю краткий перечень письменных древностей, находящихся в архиве, то Николай I крестиком пометил рукописные книги, с которыми желал бы познакомиться лично. Среди них были книги с современными портретами царей Михаила, Алексея, Федора, Петра и Иоанна^{1172}. По распоряжению императора наиболее важные документы, считавшиеся секретными, как, например, следственные материалы по делу царевича Алексея, были сосредоточены в особом архивохранилище Архива Министерства иностранных дел. Петровская тема, только намеченная в русской литературе XVIII — первой четверти XIX века, стала популярной именно при Николае I.

Николай Павлович, естественно, жил в иное время, чем Петр I, но их сближало стремление видеть Россию великой державой. Российское Государство было для них выше личности, выше интересов отдельного человека, будь это даже сам император, который обязан показывать пример в службе, точнее, в служении России «ради общего блага подданных»^{1173}. Применяя современную терминологию, они оба были «государственниками».

Особой заботой императора являлись памятники истории и культуры прошлых эпох. Уже в первые годы царствования гражданским губернаторам поступили циркуляры сообщать об имеющихся «древностях». В опубликованной посмертно заметке просвещенного чиновника и известного любителя истории К. С. Сербиновича читаем: «Известно, что император Николай Павлович очень дорожил отечественными древностями и стариной, заботился о восстановлении и сохранении памятников живописи, зодчества и ваяния, основал Археографическую комиссию, Археологическое общество и некоторые другие учреждения, на которые возложено было собрание, хранение и издание старинных документов и летописей, производство раскопок и вообще приведение в известность памятников отечественной старины»^{1174}.