Николай I

После этого стихов, прямо или косвенно посвященных Николаю I, Пушкин не писал, а его отношения с императором приобретали и драматический характер. Так, если на литературном обеде в ноябре 1827 года Пушкин говорил: «Меня должно прозвать или Николаевым, или Николаевичем, ибо без Него я бы не жил. Он дал мне жизнь и, что гораздо более, свободу: виват!», то позднее его симпатии к императору подвергались испытаниям. В письме к Чаадаеву 19 октября 1836 года он писал: «Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя»^{1184}. О Пушкине после смерти тайком говорили, что он любил Николая Павловича как человека, но считал, что для России нужен другой император^{1185}. Однако противостояния, подобного тому, что было между Пушкиным и Александром I (на котором, в представлении поэта, лежало клеймо отцеубийцы), не существовало. Показательно, что нигде и никогда А. С. Пушкин не упоминал о том, что он разделял взгляды декабристов; другое дело, что многие из них были его друзьями.

В свою очередь, и отношение императора к А. С. Пушкину претерпевало изменения. После их первой беседы в московском Кремле 8 сентября 1826 года Николай Павлович, по свидетельству Ксенофонта Полевого, мог воскликнуть: «Господа, это мой Пушкин!» — но в последующем он начинал в этом сомневаться. Тем не менее в значительной мере Николаю Павловичу удалось достигнуть известного компромисса с поэтом, тем более что в ряде вопросов они находили общий язык. Естественно, государь ничего не понимал в поэзии; его складу личности это было не дано. Но его замечания исторического или политического характера в ряде случаев были уместны^{1186}. Контроль за творчеством обидчивого А. С. Пушкина осуществлялся не только через А. X. Бенкендорфа, но отчасти и более гибкими методами. Трудно сказать, насколько правдива информация в «воспоминаниях» А. О. Смирновой-Россет, изданных ее дочерью на основе рассказов матери, но во всяком случае она не противоречит известным фактам. В салоне А. О. Россет — «черноокой Россетти», воспетой А. С. Пушкиным, — поэт часто встречался с императором, и, по версии дочери, Николай I разрешил фрейлине передавать ему произведения Пушкина. Однажды, уходя, Николай Павлович сказал ей: «Вы будете курьером Пушкина, его фельдъегерем»^{1187}. Тем не менее в основном официальная переписка велась через А. X. Бенкендорфа. Именно он 17 февраля 1832 года передал по поручению императора в дар Пушкину вышедшие к тому времени тома «Полного собрания законов Российской империи»^{1188}.

В июле 1831 года А. С. Пушкин добивается права заниматься в архивах, что подразумевало его возвращение на государственную службу. «Более соответствовало бы моим занятиям и склонностям, — писал А. С. Пушкин в официальном письме А. X. Бенкендорфу, — дозволение заняться историческими разысканиями в наших государственных архивах и библиотеках. Не смею и не желаю взять на себя звание Историографа после незабвенного Карамзина; но могу со временем исполнить давнишнее мое желание написать Историю Петра Великого и его наследников до государя Петра III»^{1189}. На этом письме А. X. Бенкендорф наложил резолюцию: «…Государь велел принять его в Иностранную коллегию с позволением рыться в старых архивах для написания истории Петра Первого»^{1190}. Дочь А. О. Смирновой-Рос-сет по рассказам матери так воссоздает этот эпизод: «На днях Е[го] В[еличество] сказал А. С. Пушкину: Мне хотелось бы, чтобы нидерландский король подарил мне дом Петра Великого в Саардаме. — Если он подарит его Вашему Величеству, отвечал Искра, я попрошусь в дворники. Государь рассмеялся и сказал: Я согласен, а пока я подарю тебе быть его историографом и разрешаю тебе заниматься в архивах»^{1191}. В начале 1836 года Николай Павлович отказал Н. А. Полевому в его просьбе разрешить «составление летописи» (документированного жизнеописания) Петра I, наложив резолюцию: «Историю Петра Великого пишет уже Пушкин, которому открыт архив Иностранной коллегии; двоим и в одно время поручить подобное дело было бы неуместно»^{1192}. После же смерти Пушкина Николай Павлович поручил работу уже профессиональному историку Н. Г. Устрялову, опубликовавшему затем «Историю царствования Петра Великого».