Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ)

— Двадцать пять, — кивнул Александр, — он девяносто третьего года рождения.

— Ну вот, — я продолжил мысль. — А на ком его женить? Не на Софии же Баварской. Там политических дивидендов и вовсе ноль целых ноль десятых. Прикажет Наполеон идти на Австрию, Максимилиану останется только взять под козырек и никакие родственные связи тут не помогут. Кроме того, Наполеон вроде как начал укреплять Рейнский Союз — парламент общий вон собрали…

— Ой да какой там парламент, — скептически махнул рукой Михаил, явно особого прока в новой институции не видящий.

— Какой бы ни был — все равно будет играть в пользу объединения. Вопрос в том, хватит ли жизни Наполеона, чтобы это переросло в нечто большее. Ну и не факт, что корсиканец вообще хочет получить нечто большее, возможно его устраивает нынешнее положение вещей.

— Что насчет Анны и Фердинанда? — Направил поток моих рассуждений в прежнее русло император.

— Да в общем-то никаких проблем не вижу, — еще раз прикину все «за» и «против», выдал я свое мнение. — Разве что со здоровьем у эрцгерцога вроде бы не очень хорошо. Ну и саму Анну стоит спросить, наверное. Я все-таки считаю, что мнение потенциальных супругов в данном случае тоже важно, а то несчастливые браки ничем особо хорошим обычно не заканчиваются.

— Ну да, вот пришлет тебе Бонапарт сватов лет через двадцать, я посмотрю на тебя, что ты скажешь в таком случае, — хохотнул Александр.

Семейная жизнь Наполеона в этот раз сложилась более счастливо. Ну во всяком случае к 1818 году, что дальше будет — одному богу известно. После рожденного в 1811 году «Орленка», австрийская принцесса подарила мужу в 1815 году еще одного сына Карла — в честь отца Наполеона — а в середине 1818 года — девочку. Альбертину. Последняя по возрасту Александру вполне подходила в супруги, на что император и намекал.

— Если Бонапарты смогут просидеть на троне еще двадцать лет, то я против такого брака не буду совершенно. Все лучше, чем с мелкими немецкими князьями родниться, как у нас в семье принято. Политической пользы во всяком случае будет больше точно. Да и здоровья у Бонапартов вероятно больше чем Габсбургов, французы во всяком случае инцестом не баловались последние четыреста лет.

— Ладно, с этим понятно, а насчет то чтобы турок пощипать, что думаешь? — Тут уже и скучающий раньше Михаил воспрял. На войну двенадцатого года он не попал, а вот теперь имел все шансы.

— Ну… Тут сложнее, — учитывая, что в восемнадцатом году той истории никакой русско-турецкой войны точно не было, давать свое экспертное заключение приходилось опираясь исключительно на собственное разумение. Вообще, история тут уже настолько сильно свернула в сторону, что пользоваться послезнанием становилось все сложнее буквально с каждым днем. Приходилось все больше думать и анализировать своей головой.

— Понятное дело, — ухмыльнулся Александр и поднял бокал предлагая выпить. Отказываться мы не стали: глоток коньяка, кусочек лимона, посыпанный сверху сахарной пудрой и молотым кофе — вероятно эта закуска будет точно так же называться Николашкой и в этом мире — после чего я принялся рассуждать с новыми силами.

— Очевидно, что австрияки хотят прокатиться на нашем горбу, как это уже не раз бывало.

— Очевидно, — согласился император. Александр предпочитал закусывать сыром и теперь активно подъедал сырную тарелку.

— Австрияки за последние двадцать лет потеряли много территорий и даже то, что они вернули себе Далмацию и выход к морю, явно до конца их не удовлетворило. При этом, учитывая конфигурацию границ, для дальнейшего хоть сколько-нибудь безопасного расширения остается только южное направление. Понятно, что встревать сейчас в новую большую войну против Наполеона Франц не захочет. Как минимум пока не закончено перевооружение армии.

Как уже упоминалось выше, европейские страны после кампании 1812 года плотно прониклись идеей вооружения линейной пехоты штуцерами под колпачковую пулю и капсюльный замок. Прониклись-то проникались, а вот сделать это на практике оказалось достаточно сложно — у меня, даже учитывая, что я знал конечный результат, к которому нужно стремиться, ушло на все про все больше десяти лет. Собственно, даже сейчас перевооружение русской армии все еще продолжалось. Наша промышленность могла выпускать только около сорока тысяч стволов в год на всех заводах, поэтому часть армии все еще была вооружена гладкостволом, а окончание процесса перевооружения ожидалось только ближе к середине двадцатых. А учитывая поступающие из-за границы заказы, вполне могло сдвинуться ближе к тридцатому году. Впрочем, темпы производства потихоньку росли, вполне возможно, скоро острота проблемы исчезнет сама собой.