Николай I Освободитель. Книга 3

А еще меня сильно порадовал сам город Кизляр. Заштатный в общем-то городишко явно пребывал на взлете: в центре города укладывалась брусчатка, строились новые дома, окраины прирастали промышленными предприятиями. В городе открылась хлебная биржа — было видно, что приток переселенцев достаточно плотно заселивший за последние пять лет левый берег Терека и потихоньку начавший выплескиваться на правый, дал Кизляру изрядного экономического пинка. Что там говорить, если даже в плане населения город чуть ли не удвоил количество жителей за прошедшее с начала работы переселенческой программы время. Приятно, черт возьми.

В Питер мы вернулись уже в начале октября. К сожалению, более долгих поездок я себе позволить не мог, тем более, что в столице уже ждал меня приехавший с визитом тесть.

Глава 21

— Ваше величество, ваше высочество, — я нацепил на лицо максимально приветливую улыбку, на какую вообще был способен и с легким кивком пожал руки прусского короля и наследника. Сегодня я отыгрывал роль радушного хозяина так мы договорились с Александром. Он должен был играть роль злого полицейского, а я — доброго.

Большая дипломатическая делегация прибыла из Берлина в Питер в первых числах октября 1821 года. Официально — это был чисто родственный визит: Фридрих Вильгельм хотел встретиться с дочерью и посмотреть на внуков. Впрочем, реальная подоплека дипломатической активности была понятна почти всем. Наполеон уже практически не вставал с постели, в Париже начал потихоньку формироваться регентский совет, а все остальные европейские государства, сильно обиженные ранее корсиканцем, горели желанием за эти самые обиды расквитаться. Естественно и нас пытались затащить в активно формирующуюся седьмую коалицию. Ну или сделать так, чтобы мы хотя бы не мешали.

Первые несколько дней визита действительно были больше посвящены всяким мероприятиям, торжественным приемам и прочей полагающейся по статусу мишуре. Мы прокатили гостей сначала по железной дороге, потом на курсирующем по Неве больше в качестве экспоната, чем представляя реальную боевую силу паровом бриге. Первый чисто паровой фрегат все еще находился в стадии постройки и судя по лезущим там непрерывным косяком проблемам — слишком уж инновационным со всех сторон был проект — достройка «Генералиссимуса Суворова» обещала затянуться еще года на полтора-два.

В итоге непосредственно к делу мы перешли только седьмого числа. Расположились мы в Малом Фельдмаршальском зале, где посредине помещения был поставлен круглый стол и отдельно пара рабочих мест для секретарей. Поскольку переговоры проходили, как сказали бы в будущем «за закрытыми дверями», больше никто внутрь допущен не был.

Фельдмаршальский зал был выбран Александром неспроста, а с изрядной долей ехидства. Тут с больших ростовых портретов на людей взирали полководцы, которые не раз давали прикурить в том числе и прусским войскам, зарабатывая вечную славу русскому оружию. Суворов, Потемкин, Румянцев… Последний вообще брал Кёнигсберг и всю восточную Пруссию. Глядишь если бы не дедушка Петр ІІІ — земля ему стекловатой — отдавший все завоеванные у пруссаков во время семилетней войны земли, Пруссия к этому времени уже окончательно скатилась бы в разряд третьестепенных немецких государств. Куда-то между Вестфалией и Баварией.

Оба Фридриха Вильгельма историю естественно знали хорошо, и такой простой намек поняли мгновенно. Тем не менее разговор начался с прямого предложения вступить в формирующуюся коалицию.

— Великобритания, как и пришлые разы предлагает весьма щедрое финансирование, — принялся перечислять «бонусы» тот Фридрих Вильгельм, который в этот момент носил корону. Фридрих Вильгельм III. — Островитяне готовы выложить пятнадцать фунтов в год за каждого выставленного на поле боя солдата.

Пятнадцать фунтов — примерно семьдесят пять рублей серебром. С одной стороны, более чем щедрое предложение, с другой — очевидно, что такая сумма никак не сможет покрыть издержки экспедиционного корпуса, буде такой отправится воевать в западную Европу.

— О подводных течениях европейской дипломатии нам известно, любезный брат, — согласился Александр, — и то, что британцы вновь желают воевать чужими руками — тоже. Вот только выгод для Российской империи в участии в приближающейся схватке мы не видим. За все прошлые обиды с Бонапартом с лихвой рассчитались еще в двенадцатом году, с тех пор у нас с французами вполне взаимовыгодные отношения.