Николай I Освободитель // Книга 9

Двойка неудачливых летунов, безрезультатно тщившихся повторить подвиг Икара, выглядела потрепанной. Было видно, что травмы они получили серьезные и все еще в физическом плане чувствуют себя не слишком хорошо. Чего не скажешь об их моральном состоянии: о попытке победить силу земного притяжения написали в газетах, и молодые офицеры воздухоплавательного отряда, приписанного к Балтийскому военному округу, очень быстро стали знаменитыми. А уж намек на то, что их деятельность может поддержать сам император, и вовсе заставлял глаза молодых двадцатипятилетних балбесов по-настоящему гореть огнем.

— Я ознакомился с конструкцией вашего с позволения сказать летательного средства, — я еще раз пробежался по трем парам заинтересованно смотрящих на меня глаз, — и хочу высказать вам свое неудовольствие. Крыло было собрано совершенно непотребным образом без попытки приложить к этому делу хоть толику ума. Во-первых, непонятно, зачем было делать крыло похожее на птичье. Лишние изгибы и сложность формы добавили ненужной массы, которую в ином случае можно было бы потратить на укрепление конструкции, чтобы та не сломалась под немалым, вашим весом. Во-вторых, совершенно без ума были избраны материалы для изготовления крыла. Дуб, конечно, дерево крепкое, но и тяжелое, льняная ткань в свою очередь хоть и легкая, но для данного дела совершенно не подходит. Опять же, зачем было с самого начала пытаться полететь самим, неужели не хватило ума запустить мешок картошки, перед тем как лезть экспериментировать на себе?

Я встал, махнул рукой балбесам, чтобы те сидели на месте и принялся расхаживать вдоль стола туда-сюда, разминая затекшие от сидения за столом ноги. Доморощенные авиаторы в свою очередь были такой отповедью явно обескуражены, не знаю, чего они ожидали от аудиенции — выговора или может орденов и наград, — но явно не лекции о неправильном подходе к осуществлению опасных работ.

— Но Ваше Императорское Величество… — Попытался было возразить поручик Станиславский. Не знаю был ли он родственником того режиссёра, однако после польского мятежа 1837 года обладатели польских фамилий стали нередко страдать от принадлежности к неуёмной нации. Если человек с такой фамилией смог пробиться в считающийся «элитным» гвардейский воздухоплавательный отряд, не будучи при этом потомком князей и графов, в его уме и настойчивости можно было всяко не сомневаться. Видимо он являлся лидером данной компашки. — Мы ведь делали все сами на свои средства. Да и как именно нужно делать летающее крыло, пока еще никто не знает, мы были первыми.

— Вот! — Я остановился и поднял в верх указательный палец, с высоты своих прожитых сотни с хвостиком лет сидящие передо мной молодые мужчины казались совсем уж детьми неразумными, и я никак не мог остановиться и убрать из голоса этот наставнический тон. Впрочем, офицеры его принимали как должное, — а если бы вы были чуть умнее, то не стали бы бездумно ставить опыты на себе, а написали бы докладную записку со своими идеями. Тогда бы вам в помощь выделили бы опытных мастеровых, может быть, кого-нибудь с кафедры физики столичного университета для объяснения происходящих при полете процессов, ну деньжат бы подкинули на закупку правильных материалов. Бальсы, бамбука, фанеры, шелка.

— Бальсы?

— Дерево такое из Южной Америки, легкое и прочное, — я на самом деле не был уверен в том, что бальсу можно применять в конструировании подобных самодельных летательных аппаратов, но всяко она лучше подойдет чем дуб. — Кстати, вы бывали на Выставке?

— Никак нет, ваше величество, — по глазам авиаторов было видно, что главное событие года им было не слишком интересно. Они бредили небом, и хоть на Выставке устраивались катания всех желающих на воздушных шарах, уже привычным к такому профессиональным воздухоплавателям подобные развлечения были — что вполне резонно — мало интересны. Их сердца жаждали полноценного полета.