Николай I Освободитель // Книга 9

Действительно, за прошедшие десятилетия со времен церковной реформы, новое московское патриаршество сделало для обновления православной веры очень многое. При этом церковники, что отрадно, проталкивали нововведения очень аккуратно, дабы не выплеснуть с водой еще и ребенка. Как раз в эти годы во всю шел церковный диалог за то, чтобы признать русскоязычный вариант церковной литургии «равноспасительным», как это было уже один раз сделано с старым, дониконовским обрядом.

Забавно, но снятие анафем со старообрядцев совсем не привело к росту их численности, скорее наоборот. Перестав ощущать на себя давление со стороны властей, старообрядцы как будто начали расплываться и активнее смешиваться с другими православными. Нет, понятное дело, среди них были и всякие непримиримые, но их было совсем уж исчезающе малое количество, настолько что даже принимать во внимание эти доли процента от общего населения империи смысла не было.

— А зачем что-то менять, ваше императорское величество? — Подал голос обер-прокурор Синода. — Мусульмане империи лояльны России и правящему дому. Отдельные эксцессы в расчет принимать смысла нет, среди православных их не меньше происходит.

— Как я уже сказал в обозримом будущем России присоединит к себе среднеазиатские государства, в которых мусульманские корни более чем сильны. Собственно, этот процесс уже идет. Более того во многом наши татары равняются на Бухару в религиозном плане, что недопустимо. А если откуда-то снаружи к нам проникнут радикальные идеи? Идеи войны против неверных в том числе самыми грязными методами, если накачанные лживой идеологией магометане начнут, не дай бог, взрываться у нас в городах, убивая и калеча обывателей, потому что там в загробном мире им пообещают вечное блаженство. У нас есть против такого оружия средства? Алексей Федорович, что скажите?

— У нас, на сколько я знаю, нет данных о подобных угрозах, — дернулся было подняться глава СИБ, однако я остановил его движением руки. Никакой пользы для самих рабочих совещаний от вот этого сели-встали нет, только время тратится. — Для подготовки развернутого доклада по этому вопросу прошу дать две недели, быстрее, боюсь, не получится.

— Будут вам две недели, будет и больше, — я задумался на секунду и сформулировал мысль. — Хочу, чтобы все собравшиеся сегодня попробовали подумать над этой проблемой. Соберёмся потом через месяцок и обменяемся мнениями. Пока же вот, что думаю я на этот счет.

Собственно идей у меня самого было не так уж много. Во-первых, я хотел создать некую пирамиду мусульманских организаций с единым лидером во-главе. Поставить на этот пост вменяемого человека, с которым можно будет договариваться, и который одновременно с этим будет за свою власть держаться. Сразу появится рычаг влияния на разрозненные общины, по отношению к которым последние сто лет в империи относились с позиций нейтралитета. В общем-то можно было бы ничего и не менять, если бы я не знал, к каким проблемам уже в 21 веке такая политика приведёт. Нет, столь важный социальный аспект как религию пускать на самотек — это смерти подобно.

Во-вторых, я хотел перевести все богослужение русского ислама на русский же язык. Вообще-то все мусульманские богословы в данном деле достаточно однозначны — Аллах дал людям Коран на арабском языке, значит читать его и молиться нужно на арабском, а молитвы на других языках будут недействительны. Однако тут возникал достаточно тонкий теологический момент — как вообще молитва, обращенная богу быть недействительной — если Аллах по определению всеведущ и всезнающ, во всяком случае по мнению мусульман — и что делать, если человек арабского не знает? Будет ли молитва, произнесенная его устами путем чисто звукового заучивания без всякого понимания более угодной нежели сознательное обращение к богу на том, языке, которым человек реально владеет.

Перевод русского ислама на русский же язык решал сразу несколько проблем. Закрывал империю от внешнего влияния, усложнял проникновение различных радикальных течений, снимал для русских почитателей ислама необходимость учить арабский и как бы «национализировал» религию. А в перспективе, если дело выгорит, еще и создавал многочисленные точки кристаллизации, вокруг которых могли бы в будущем вырасти многочисленные боковые религиозные течения, раскалывающие и так не слишком однородную общность почитателей Аллаха. В общем, сплошные плюсы и никаких минусов.