Николай II

Поздно вечером 4 августа царский поезд прибыл на железнодорожную станцию Тюмень. На пристани в Тюмени царскую семью, свиту и конвой уже ждут два пассажирских парохода — «Русь» и «Кормилец». Царская семья разместилась на пароходе «Русь». Чтобы, не дай бог, пароходы не застряли на мели, им был придан буксир «Тюмень». Утром, 5 августа, караван отправляется вниз по реке Туре. В середине дня все семейство вышло на палубу и наблюдало вид села Покровское — родину Григория Распутина. Среди почернелых изб четко был виден его большой каменный дом. Царица, плача, говорила фрейлинам: «Здесь жил наш дорогой Григорий Ефимович. Здесь, в этой реке, он ловил рыбу. Вы помните, он присылал нам свежую рыбу в Царское Село? Мир праху его, божьего человека. Царство ему небесное».

13 августа, наконец, семья переселилась в губернаторский дом. Дом был двухэтажный каменный, с водопроводом и электричеством. Всего в доме было 18 комнат.

Жизнь царской семьи в Тобольске протекала тихо и размеренно. События в центральной России практически никак не отражались на жизни города. Телеграммы из Петрограда шли в Тобольск до 8 дней. Николай играл в карты, много читал (в основном Данилевского и Лескова), ходил в церковь, гулял во дворе дома (на улицу не выпускали), пилил и колол дрова, выкопал пруд для уток и т. д.

Иногда у царской семьи возникали конфликты с начальником конвоя Панкратовым. Так, 4 сентября засорился водопровод, и стало невозможно пользоваться унитазами. 22 сентября запись в дневнике: «…прибыл наш добрый бар». Но на следующий день солдаты охраны возмутились и после скандала с комиссаром ящики с вином отвезли к Иртышу и вылили вино в реку. Николай сильно огорчился. А с другой стороны, солдаты лишь выполнили царский указ о «сухом законе», изданный в августе 1914 г.

Тихо и однообразно длились дни в Тобольске. Царская семья гуляла по улицам города, посещала церкви, вечером коллективные чтения — Лесков, Тургенев, часто играются домашние спектакли. Николай по-прежнему почти ежедневно пилит дрова. Изредка он получал письма от матери и сестры Ксении.

Об Октябрьской революции в Тобольске узнали лишь спустя две недели. 17 ноября царь, узнав о событиях 25 октября, записывает в дневнике: «Такая же неприятная погода с пронизывающим ветром. Тошно читать описание в газетах того, что произошло две недели тому назад в Петрограде и Москве! Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени».

Как всегда, наиболее важным событием остается погода.

К началу мирных переговоров с Германией Николай отнесся резко отрицательно. Запись от 12 февраля 1918 г.: «Сегодня пришли телеграммы, извещающие, что большевики, или, как они себя называют, Совнарком, должны согласиться на мир на унизительных условиях герман. прав[ительст]ва, ввиду того, что неприятельские войска движутся вперед и задержать их нечем! Кошмар!»

Несколько позже Александра Федоровна напишет в письме: «Какие времена! Что дальше? Позорнейший мир. Ужас один, до чего в один год дошли. Только все разрушили. Полным ходом армия уничтожается, как же противиться врагу? Унизительный мир… Ведь быть под игом немцев — хуже татарского ига».

Но, увы, что-то не верится в искренность подобных перлов после десятилетий столь нежных отношений со всей немецкой родней, про которых только вот к 1918 г. выяснилось, что они-де хуже татарских ханов. А в это время германские войска действительно расстреливали финских рабочих и вешали украинских крестьян. Зато свитские генералы, бывшие кавалергарды Маннергейм и Скоропадский, сидя на немецких штыках, создавали самостийные государства.

Любопытна запись в царском дневнике от 27 марта: «Вчера начал читать вслух книгу Пилуса об Антихристе, куда прибавлены «протоколы» евреев и масонов — весьма своевременное чтение».

ГЛАВА 29 УБИЙСТВО В ЕКАТЕРИНБУРГЕ

С весны 1918 г. большевистское руководство стало вспоминать о семье Романовых. Была идея судилища Николая за все «преступления царского режима». Главным обвинителем хотел стать Л. Д. Троцкий.

В марте 1918 г. Президиум ВЦИК по предложению Я. М. Свердлова решил: во-первых, подготовить открытый судебный процесс по делу о преступлениях бывшего царя перед страной и народом; во-вторых, перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург; в-третьих, выделить особо уполномоченного ВЦИК для организации этого переезда в контакте и под контролем Уральского Совета.

17 апреля Николай, Александра и их дочь Мария прибыли в Екатеринбург и были размещены в доме горного инженера Ипатьева. Дом Ипатьева, получивший название «Дома особого назначения», был обнесен высоким дощатым забором, за пределы которого царской семье было запрещено выходить. Фактически это была тюрьма. Кругом стояли часовые. Николай записал в первый же день: «Чтобы идти в ванну и WC (туалет), нужно было проходить мимо часового у дверей караульного помещения». 2 мая маляры закрасили окна белой краской в помещении царской семьи, чтобы ни заключенные не могли смотреть на улицу, ни с улицы не могли видеть их.