Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

« Во время утренней прогулки, – писал Николай II в дневнике, – прощались с уходящими на родину лучшими нашими знакомыми стрелками. Они очень неохотно уезжают теперь зимой и с удовольствием остались бы до открытия навигации ». [398]

Провожая этих солдат, Государь и Государыня поднялись на ледяную горку и долго смотрели вслед уходящим солдатам. Сразу же после этого оставшиеся молодые солдаты срыли эту горку.

Как мы уже говорили, отношение солдат к Царской Семье стали меняться в худшую сторону с момента приезда в Тобольск Панкратова и Никольского. Панкратов был поражен, когда увидел, как запросто общается Государь с солдатами, играет с ними в шашки, шутит и так далее. Естественно, что все это не устраивало Панкратова. Именно в результате его «просветительских» бесед с солдатами стали происходить все бесчинства и хулиганские выходки с их стороны в отношении Царской Семьи. Образовавшийся солдатский комитет, состоявший именно из молодых солдат и дезертиров, все больше брал власть в свои руки.

Один раз Государь надел черкеску, на которой у него был кинжал. Солдаты увидели этот кинжал и стали требовать у Кобылинского провести обыск у членов Царской Семьи на наличие у них оружия. Кобылинскому с трудом удалось успокоить солдат не делать обыска.

В другой раз солдат Дорофеев, присутствующий на богослужении в качестве наблюдателя за Царской Семьей, поднял скандал на основании того, что дьякон упомянул во время службы «Святую Царицу Александру». По своему невежеству Дорофеев решил, что речь идет об Императрице Александре Федоровне.

После того как о. Алексей Васильев упомянул имена Их Величеств с полным титулом, солдаты запретили Царской Семье ходить в храм, а самого священника хотели убить.

Солдатский комитет безо всякого повода выселил прислугу из отдельного дома купца Корнилова и поселил ее вместе с Царской Семьей, создав ей дополнительные неудобства.

Раздражение солдат особенно усилилось, когда большевики перестали платить им жалование. Это раздражение перекинулось на Царскую Семью, которая воспринималась главной виновницей солдатских неустройств, и Кобылинскому все труднее приходилось его сдерживать.

Но, несмотря на все свои бесчинства, солдаты не имели никаких законченных злонамеренных целей в отношении Царской Семьи. Более того, несмотря на всю свою внешнюю злобу, они не решались открыто не подчиняться Кобылинскому. Даже когда, по их решению, после большевистского переворота комиссар Временного правительства Панкратов и его помощник Никольский были изгнаны солдатами, Кобылинский остался и продолжал командовать отрядом, хотя никакой легитимной власти у него больше не было.

Солдаты отряда, при всей нелепости подобной ситуации, осознавали себя зависимыми от тех, кого он содержал под стражей. Во-первых, солдаты считали, что пока Царская Семья находится в их руках, то это является лучшей гарантией, что им выплатят жалование. Во-вторых, подспудно, солдаты при всей своей распропагандированности и серости не были убежденными большевиками, они сами по себе не хотели зла Царской Семье, тем более не хотели ее убийства. В начале 1918 года еще было совершенно не ясно, куда качнется маятник истории. Опять-таки подспудно, солдаты боялись ответственности, если с Царской Семьей что-нибудь случится. Эти обстоятельства и стали главной причиной того, что солдаты являлись главным препятствием для большевиков в их планах по вывозу Царской Семьи из Тобольска.

Глава 4. Миссия комиссара Яковлева

Личность комиссара Яковлева

Личность комиссара Яковлева долгое время была окутана тайной. В. Александров так и назвал соответствующую главу своей книги: «Таинственный Яковлев». О самом комиссаре и о цели его миссии ходили разные легенды. Самой первой была версия, выдвинутая следователем Н.А. Соколовым, что Яковлев был посланником немцев и его целью был вывоз Царя в Москву, для осуществления планов германского правительства по использованию России в своих интересах.

В своем расследовании личности Яковлева и обстоятельствах его приезда в Тобольск в апреле 1918 года Соколов допускает ряд неточностей, что, впрочем, вполне понятно: ему приходилось опираться лишь на косвенные свидетельства, полученные в ходе следствия. Соколов не знал и не мог знать, кто скрывался за фамилией Яковлева.