Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2

– В том-то и дело, что нет, но нами перехвачено несколько анонимных писем на имя Керенского с угрозами, адресованными лично вам, а еще больше – Александре Федоровне.

– Вы проверяете всю корреспонденцию?

– Нет, выборочно. Но согласитесь, что я не мог оставить без внимания письма, адресованные главе Временного правительства. Так что в городе есть персоны, способные нанести вред вам и вашей семье. Теперь представьте, я разрешу вам свободное посещение церкви, прогулки по городу, а кто-то из этих негодяев вдруг выстрелит в вас, в жену или в детей!

– Значит, мы так и будем находиться в губернаторском доме? Но это же невыносимо!

– Понимаю вас. Но пока ничего изменить не могу. В воскресенье вы будете посещать службы в храме. На это время мы обеспечим вашу безопасность, тем более что церковь находится рядом, в остальные же дни вам придется оставаться в доме.

– Вы сказали, что пока ничего изменить не способны. Означает ли это, что в дальнейшем можно ожидать послаблений в режиме содержания?

– Посмотрим, Николай Александрович. Поверьте, у меня нет никаких причин желать вам зла. Я тщательно изучу обстановку в городе, посмотрю, насколько велика вероятность агрессивных выступлений против вашей семьи. Если посчитаю, что прямой угрозы для жизни нет, тогда мы решим вопрос с вашими прогулками по городу. На данный же момент вам придется довольствоваться тем, что есть.

– Понятно. С этим все, но у меня есть жалобы на действия вашего помощника, господина Никольского.

Панкратов поправил бывшего императора:

– Гражданина Никольского, Николай Александрович.

– Хорошо, что хоть не товарища.

– Так в чем заключается жалоба?

– Вы понимаете, что дети ко всяческим запретам относятся по-своему. Это касается и моего сына. Вчера он выглянул за забор. Видимо, Никольский следил за ним. Он выскочил из дома, наорал на охрану и на Алексея. Сын сильно обиделся. Он не привык к подобному обращению. Я хотел бы попросить вас умерить пыл слишком уж ретивого помощника.

Панкратов кивнул:

– Мне известно о данном инциденте. Алексей Николаевич прежде всего пожаловался на Никольского гражданину Кобылинскому. Полковник приходил ко мне и требовал того же, что и вы. Я сделал замечание помощнику.

– С вами что, специально прислали этого ревнителя строгости, направленной против моей семьи?

– Я не выбирал его. Кандидатура Никольского рассматривалась Керенским так же, как и моя. Поверьте, Николай Александрович, меня самого тяготит присутствие здесь Александра Владимировича, но и с этим придется мириться. Даже если я запрошу замены Никольского, этого не произойдет.

– Вы говорили об угрозе семье со стороны отдельных персон, проживающих в городе, так?

– Да, – ответил Панкратов.

– А вы не думали, что гораздо большая опасность для семьи исходит от гражданина Никольского?

– Что вы имеете в виду, Николай Александрович?

– Нахальное, вызывающее и, я бы сказал, провокационное поведение гражданина Никольского служит примером для некоторых солдат охраны. Кое-кто из них уже перестал отвечать на приветствия. Они позволяют себе оскорбительные высказывания в адрес моих дочерей. Вы не предполагаете, что Никольский, явно враждебно относящийся к моей семье, однажды подтолкнет солдат к расправе над нами прямо в доме?

– Это исключено. Но я приму меры.

Николай усмехнулся:

– В очередной раз поговорите с ним?

– Я побеседую об этом с Кобылинским. Солдаты охраны в его подчинении.

– С полковником могу поговорить и я сам.

– Это тоже не помешает. Но, по-моему, опасность все же исходит не от Никольского и солдат, а извне. Я уже говорил, что, выезжая сюда, имел разговор с Александром Федоровичем Керенским. Не буду посвящать вас в его содержание, так как он имел конфиденциальный характер. Скажу лишь одно. У вас больше врагов в стане так называемых монархистов, нежели во Временном правительстве. К тому же никто не закрывал вопроса о выезде вашей семьи за рубеж.

– Да? Поэтому нас увезли подальше от столицы?

– Это не мое решение.

– Конечно. Что ж, благодарю за то, что уделили мне время.

– Не стоит благодарности, Николай Александрович. Не требуйте, пожалуйста, от меня того, что не может быть выполнено. До свидания. – Панкратов удалился.

Николай Александрович выкурил папиросу, спустился во двор и с ожесточением начал рубить распиленные чурбаны.

Комиссар прошел к дому купца Корнилова, у которого его встретил Никольский, и спросил:

– Были у Романовых, Василий Семенович?

– Да.

– Представляю, что наплел обо мне бывший император.

– Насчет этого у нас будет отдельный разговор.

Никольский усмехнулся:

– Сколько угодно. Но я ждал вас вовсе не для того, чтобы узнать о жалобах Романова.

– Вы меня ждали, Александр Владимирович?

– Да. С вами хотят встретиться руководители Тобольского совета.

– Александр Федорович ничего не говорил мне о нем.

– Тем не менее он существует. Правда, пока играет незначительную роль в политической жизни города, но кто знает, что будет дальше? Вы встретитесь с Варнаковым?

– А это кто такой?

– Я не говорил? Это председатель здешнего совета.

– Что ж, можно встретиться. А как вы сошлись с этим человеком, Александр Владимирович?