Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2

– Работаем, Василий Семенович.

– Понятно. Тогда так: сегодня вечером жду вас у себя. Завтра, если никто не помешает, наведаюсь в совет. Кстати, где он находится?

– Я покажу.

– Хорошо.

– Вы в дом прислуги?

– Хотел поговорить с доктором Боткиным.

– Заболели?

– Нет. Я здоров. Мне надо знать, насколько серьезно болен сын бывшего царя.

– Мамаша наградила его такой болезнью, что и врагу не пожелаешь.

– А вам это откуда известно?

– Так говорю ж, работаю!

– Ну-ну! Работайте, Александр Владимирович. Только смотрите, как бы излишнее усердие не нанесло вам вред.

– Да вы, никак, угрожаете мне, Василий Семенович?

– Ну что вы! Какие угрозы, ведь мы одна команда.

– Иногда мне кажется, что это, к сожалению, не так.

Никольский не ответил, резко повернулся и пошел к Дому свободы.

Вечером Панкратов и Кобылинский имели с Никольским беседу по поводу его недопустимого отношения к царской семье. Особенно горячился Кобылинский. Никольский же выслушал комиссара и коменданта спокойно, с ехидной ухмылкой, не проронив ни слова. Стало понятно, что изменить его невозможно.

Утром Никольский проводил Панкратова до здания, где заседал местный совет, благо оно находилось недалеко от Дома свободы. Панкратов вошел туда один. Заместителя он отправил проверять груз, пришедший на имя гражданина Романова из Петрограда, от Макарова.

Комиссара встретил мужчина интеллигентного вида, представившийся председателем совета Варнаковым. Он проводил Панкратова в помещение, где находилось еще несколько человек, в том числе одна женщина.

– Мы представляем власть в городе, – начал Варнаков. – Поэтому не можем оставаться безучастными к тому, что в Тобольске содержится царская семья, и разделяем ответственность за то, что происходит вокруг нее.

– Могли бы и не утруждать себя, – ответил Панкратов. – Безопасностью семьи занимается Временное правительство и лично Александр Федорович Керенский, которого здесь представляю я.

– И гражданин Никольский, – вставила член совета Писаревская, та самая единственная женщина, присутствующая на совете.

– На этот счет объясняю, что Александр Владимирович является моим заместителем.

– Но вы не можете не согласиться с тем, что солдаты особого отряда ведут себя, мягко говоря, либерально, – продолжил Варнаков. – Они позволяют себе общение с членами царской семьи и прочие всевозможные вольности. Отмечу также имеющие место конфликты охраны и гарнизона.

Панкратов усмехнулся:

– Мне известно, что наши гвардейцы пользуются симпатией местных очаровательниц. Это объяснимо. Они всегда чисты, подтянуты, вежливы и трезвы, тогда как среди солдат гарнизона частенько попадаются пьяные, грязные субъекты, одетые непонятно во что. Естественно, они ревнуют милых дам к нашим гвардейцам, но такова жизнь. Вы бы лучше, граждане, занялись гарнизоном Тобольска. Ведь дисциплина в частях и подразделениях, мягко говоря, оставляет желать лучшего.

Члены совета переглянулись. Никольский утверждал, что Панкратов – мягкий, сговорчивый человек. Его легко можно переубедить. Но получалось, что заместитель совершенно не знал своего начальника.

Разговаривать после слов Панкратова было не о чем, но и завершать беседу на такой ноте означало бы признать свою полную неудачу.

Посему Варнаков сказал:

– Со своим гарнизоном мы как-нибудь разберемся, а вот наблюдение за отрядом особого назначения показало, что солдаты в нем несознательные.

– Это как? – удивился Панкратов.

В разговор тут же вступила Писаревская:

– Ненадежные. Их командир слишком любезен с Романовым. Что может иметь далеко идущие последствия.

– К примеру?

– Полковник Кобылинский способен сговориться с офицерами, солдатами, царской семьей, арестовать, если не пристрелить вас с Никольским. Потом он с бывшим царем, его супругой и детьми двинется вверх по Иртышу, где, вполне возможно, их уже будут ждать монархисты.

– Так что вы предлагаете? – Панкратов не смог сдержать саркастической усмешки.

– У нас в Омске есть сознательные рабочие. Они могут сменить охрану. Это будут надежные люди, преданные революции. Ваш же отряд…

Панкратов оборвал Писаревскую:

– Все, хватит пороть чушь! Я советую вам оставить какие-либо попытки сменить охрану. Займитесь своими местными делами и не лезьте в государственные. А если продолжите заниматься ерундой, весьма опасной, кстати, то я сообщу о ваших планах полковнику Кобылинскому. Не сомневаюсь, он немедленно примет меры, последствия которых будут весьма неприятны для вас и всех тех, кто подрывает спокойствие и стабильность. Запомните, я не допущу ни малейшего вмешательства в дело охраны царской семьи, пока на меня возложена ответственность за ее безопасность. Насчет же дисциплины в отряде скажу, что не мешало бы всем поддерживать ее на таком уровне. Надеюсь, вы поняли меня?!

Панкратов вышел на улицу, дошагал до Дома свободы и увидел Никольского. Тот стоял во дворе и наблюдал за прогулкой цесаревича Алексея Николаевича.

– Александр Владимирович! – позвал его Панкратов.

Никольский подошел.

– Да, Василий Степанович?

– Для чего вы организовали мне встречу с депутатами местного совета?

– По-моему, они предлагают разумные вещи.