Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2

До вечера все оставались на местах. Поручик Сухотин под гитару пел романсы. Великий князь и Пуришкевич пили легкое вино. Время тянулось медленно. Лазоверт читал какой-то журнал, ему тоже предложили выпить, но он по понятным причинам отказался. Ему предстояло исполнять роль шофера.

Только князь Юсупов сильно нервничал. Он то заходил в комнату, то спускался вниз, туда, где должно было состояться убийство.

Вернувшись в очередной раз в комнату, где находились заговорщики, Феликс попросил великого князя:

– Дмитрий, дай мне свой браунинг.

– У тебя же есть револьвер.

– Браунинг надежнее.

Пуришкевич посмотрел на Юсупова:

– У вас жуткий вид, князь. По вашему лицу можно прочесть все, что вы задумали. Вы сильно нервничаете, Распутин заметит это. Вам необходимо успокоиться. Выпейте вина.

– Нет, не хочу вина, выпью лучше водки.

– Но немного, – предупредил Лазоверт. – Не хватало еще, что вы в самый ответственный момент будете не в состоянии сделать то, что от вас требуется.

– Не надо меня учить! – взорвался Юсупов, но тут же взял себя в руки: – Извините, господа, действительно что-то нервы шалят.

Он налил себе рюмку водки, залпом выпил. Это немного успокоило его.

Наконец часы пробили одиннадцать. Настало время отправиться к Распутину.

Юсупов и Лазоверт поднялись, оделись и прошли во двор, где стоял автомобиль. Военный врач сел за руль и повел машину на Гороховую.

Все заговорщики, оставшиеся в доме, поднялись на второй этаж. Поручик Сергей Сухотин завел граммофон, чтобы создать впечатление гуляющей компании. Это было предусмотрено планом. Так Юсупов мог бы предложить Распутину спуститься в нижнюю, подвальную, комнату.

Лазоверт остановил автомобиль у ворот. Юсупов тряхнул головой, перекрестился и направился к нужному подъезду. Через минуту он уже стоял у квартиры старца.

Дверь открыл Распутин.

– Это ты? Проходи. Так что за надобность привела тебя сюда?

– Григорий Ефимович, у моей супруги обнаружилась какая-то женская болезнь. Сейчас с ней вроде все нормально, но я хотел бы, чтобы вы осмотрели ее. К тому же Ирина давно хотела познакомиться с вами.

– Значит, Ирина? – Распутин прожег взглядом Юсупова.

Тот огромным напряжением воли выдержал его.

– Будь в прихожей, оденусь, выйду, поедем, познакомимся с твоей несчастной женой, узнаем, что за болезнь ее поразила.

– Да, Григорий Ефимович, я подожду.

– Не обижайся, что дальше порога не пускаю. Домочадцы спят.

– Я все понимаю. Никакой обиды.

Распутин прошел в свой кабинет. Часы пробили полночь.

Он поднял трубку, попросил телефонистку соединить его с квартирой своего секретаря.

– Арон, я тебя разбудил?

– Нет, Григорий Ефимович. Что-то случилось?

– Ничего особенного. Ко мне приехал Юсупов, я отправляюсь к нему.

– Боже сохрани! – воскликнул Симанович. – Оставайтесь дома, никуда не отлучайтесь. Иначе вас убьют.

– Пустое говоришь, Арон. Я поеду. Ты не беспокойся, в два часа позвоню. – Распутин положил трубку, надел новые рубашку и костюм, вышел в прихожую, там набросил на плечи шубу, взглянул на Юсупова и сказал: – Я готов, можем ехать.

– Я очень благодарен вам, Григорий Ефимович!

– Брось это, пошли!

Они спустились во двор, прошли на улицу, сели в автомобиль.

Лазоверт поздоровался с Распутиным.

Тот только кивнул и спросил у Юсупова:

– И давно, Феликс, у тебя в шоферах военные врачи?

– Вы меня знаете? – осведомился Лазоверт.

– Я много кого знаю.

Юсупов повернулся к Распутину:

– Станислав смотрел жену, а потом вызвался сесть за руль.

– Что дал осмотр, господин военврач?

– Мне не удалось поставить диагноз.

Распутин рассмеялся:

– И для чего вас учат? Умный человек, а ничего сделать не можешь. Ну да ладно, не ты один такой.

В половине первого автомобиль остановился у дворца.

Даже здесь слышались музыка и возбужденные голоса.

– Кто это у вас гуляет, Феликс? – поинтересовался Распутин.

– К жене в девять часов неожиданно нагрянули гости, но они вот-вот разъедутся. А мы пока попьем чайку. Вот только, извините, Григорий Ефимович, в подвальной комнате.

– Отчего там? Во дворце не найдется другого места? – недовольно спросил Распутин.

– Все дело в родителях, Григорий Ефимович.

– Ты боишься, что они заругают тебя за то, что приводил меня в дом?

– Я не ребенок, чтобы меня ругать, но недовольство они проявят, а мне этого не хотелось бы. Да и подвальная комната весьма уютна, в чем вы убедитесь.

– Ладно, не нужны мне твои хоромы. Веди, куда сказал.

Оказавшись в подвальной комнате, Распутин скинул шубу, осмотрелся, увидел шкуру медведя, лежавшую у жарко натопленного камина.

– Ты убил, что ли?

– Нет. Отец.

– А ты не пробовал?

– Нет.

– Зря. А я вот на медведя с рогатиной ходил. Знаешь, что это такое?

– Оружие древнее.