Николай Коняев. Два лица Власова.

Пошли на командный пункт 59–й армии к генералу Коровникову, встретили Мерецкова, он сидит на

пне, вокруг него много народа. Мы поздоровались. Где–то совсем близко разорвалась бомба и

задрожала земля, но все будто не замечают. Мерецков рассказывает об Испании, где он воевал.

У Коровникова отеки обеих ног. Все ждут генерала Власова — командующего 2–й Ударной армией.

Ходят различные слухи: кто говорит, что он вышел кто говорит, что нет. Начсанарма Боборыкина

видели, как он полз, комиссара санотдела тащили на носилках; говорят, что он замечательный

человек, болел нефрозонефритом, по–видимому, погибнет или уже погиб.

Пошли назад, встретили девушку, всю в грязи.

— Откуда?

— Из 25–й стрелковой бригады.

Эта хирургическая сестра — Ира Петраченко из Смоленска — уже третий раз выходит из окружения.

Мы довели ее до места сбора. Здесь всех моют, кормят, дают чистое белье.

Возвращаюсь в Костылево, попали под сильный минометный огонь. Осколком перебило

бензопровод в нашей машине…

В Селищенские казармы попало две бомбы, в перевязочной убито пятнадцать человек, двенадцать —

тяжело ранено, контужен врач.

Ночью узнал, это у Семеки приступ острого аппендицита. С Машиловым — начальником ГОПЭП

59–й армии поехали к нему. Волхов переехали по понтонному мосту, который днем был разбит, а

сейчас уже исправлен. В пять часов утра приехали в эвакоприемник 52–й армии.

Приступ у Семеки уже прошел, и он празднует день своего рождения. Среди участников —

армейский хирург Гуревич. Мы тоже приняли участие в пиршестве. Было очень уютно, но у всех на

сердце тяжелым камнем лежит мысль о судьбе 2–й армии.

26 июня. С Бурмановым поехал в Мясной Бор. Вчера немцы закрыли все проходы, и за ночь никто не

вышел. Командующего и членов Военного совета 2–й Ударной армии до сих пор нет…

Ночью опять будет атака. Достал свой автомат и в 11 часов вечера поехал к горловине Мясного Бора,

где опять назначен выход частей 2–й армии. [109]

Ночь. В небо взлетают ракеты: белые, зеленые, красные — очень красиво. Дорога идет по берегу

Волхова, и луна освещает гладь реки. Над ней темнеют контуры развалин. По нашему приказанию

прибыло 50 машин, чтобы сразу же увозить ослабленных голодом людей в питательные пункты.

Подходим к землянке. В ней спит врач Веселев, с которым я встречался в Финляндии… Смелый и

милый человек. Здесь он возглавляет организацию по приему раненых 2–й армии. Мы зашли к нему в

землянку и решили остаток ночи провести здесь. Беспокоит нас тишина.

На столе появилась водка с витамином «С». Ее почему–то нежно именуют ликером. Мы с Песисом на

этот раз пить не стали, а просто легли спать. Некоторое время я прислушивался к разговорам, потом

тихо запели «Ермака» и я уснул.

27 июня. Проснулись от сильной канонады. Артиллерия, минометы и «катюши» стреляли через нас.

Выяснилось, что немцы закрыли все щели в кольце, и сегодня из окружения не вышел ни один

человек…

28 июня. За ночь из 2–й Ударной армии вышло всего шесть человек; из них трое легкораненых. Едем

на командный пункт к Коровникову. Добрались благополучно. У них шло заседание Военного совета,

вскоре оно кончилось, вышел Мерецков и поздоровался с нами. По виду его можно было судить, что

он сильно расстроен».

Увы… Почти никому из руководства 2–й Ударной армии не удалось выйти из окружения.

Начальник Особого отдела армии А. Г. Шишков был ранен еще в ночь на 25 июня и застрелился.

Комиссар Зуев погибнет через несколько дней, напоровшись на немецкий патруль возле железной

дороги.

Начальник штаба Виноградов, которому только–только присвоили звание генерал–майора, тоже

погиб.

Но сам Власов уцелел…

Одним из последних видел Власова начальник политотдела 46–й стрелковой дивизии майор

Александр Иванович Зубов (тот самый Зубов, который несколько дней назад задержал

красноармейца–людоеда).

«В 9 часов вечера полковому комиссару Шабловскому оторвало руку. Я его затащил в четыре сосны,

сделал перевязку, слышу, кричит лейтенант и просит оказать помощь командующему Власову,

который, как заявил капитан, погибает. Мы с командиром 176–го полка Соболем указали место, где

ему найти укрытие. В это укрытие был доставлен и командующий Власов. В 12 часов дня 25 июня

штаб 2–й Ударной армии и штаб 46 дивизии находились в одном месте…»

Мы специально выделили здесь воинские звания… Понятно, что накладка — кричит еще лейтенант, а

заявляет уже капитан! — возникла непредумышленно. Но вместе с тем в накладке этой очень точно

передана неразбериха, царившая тогда в районе прорыва армии.

И в этой неразберихе известия о Власове, начиная с 25 июня, становятся все обрывочней, пока не

прекращаются совсем.

Как явствует из рапорта, поданного на имя начальника Особого отдела НКВД Волховского фронта,

заместитель начальника Особого отдела НКВД 2–й Ударной армии, капитан госбезопасности

Соколов пытался 25 июня отыскать Власова, но это ему не удалось.

«Мы обнаружили шалаш, где Власов находился, но в этом шалаше была только одна сотрудница

военторга по имени Зина, которая ответила, что Власов находился здесь, но ушел к командиру 382–й

дивизии, а затем якобы имел намерение перейти на КП 46–й дивизии».