Николай Коняев. Два лица Власова.

Командование приказало сосредоточить все силы для удара в районе Мясного Бора. Генерал- лейтенант Власов отправил на передовую также две роты по охране штаба армии. Я и еще человек

восемь шоферов остались при штабе в качестве охраны и в боях в этот день участия не принимали.

На следующий день командование издало приказ всеми имеющимися силами идти на штурм обороны

немцев в районе Мясного Бора. Этот штурм намечался на вечер 22 июня, и в этом штурме

принимали участие все: рядовой состав, шофера, командующий армией, начальник Особого отдела

армии и работники штаба армии…

Командующий армией и работники штаба держались спокойно и стойко и в момент штурма шли

вместе с бойцами. Штурм начался часов в девять–десять вечера, но успеха не имел, так как наши

части были встречены сильным минометным огнем…». [104]

Николай Васильевич Коньков не знал, что шатающимся от голода бойцам 2–й Ударной армии все же

удалось совершить невозможное — они прорвались сквозь немецкие укрепления.

Согласно донесению капитана госбезопасности Колесникова, направленному под грифом

«Совершенно секретно» в Особый отдел Волховского фронта, в этот день из окружения вышли 6018

раненых и около 1000 здоровых.

Раненым повезло больше.

Их отправили в госпиталь (потому они и сосчитаны точно), из остальных (около 1000 здоровых) был

сформирован отряд полковника Коркина, который снова загнали в «Долину смерти». Воистину злой

рок висел над бойцами 2–й Ударной армии.

Целыми уйти из этого ада не дозволялось никому.

Интересно, что в этот же день начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц

Гальдер записал в своем дневнике: «Потери сухопутных войск на Восточном фронте с 22 июня 1941

года по 10 июня 1942 года: ранено — 27 282 офицера, 915 575 унтер–офицеров и рядовых; убито —

9915 офицеров, 256 302 унтер–офицера и рядовых; пропало без вести — 887 офицеров, 58 473 унтер- офицера и рядовых. Общие потери сухопутных войск (без больных) составили 1 268 434 человека».

Такие записи немецкий генерал–полковник делал регулярно три раза в месяц до 24 сентября 1942

года, пока не был отрешен от занимаемого поста {29} .

В нашем Генеральном штабе подобных — подсчетов — увы! — никто не вел…

Глава седьмая

Но вернемся к Андрею Андреевичу Власову.

Колонну, в которой шли штабные работники армии, немцы встретили минометным огнем, и она

вынуждена была отойти.

Отчаяние сквозит в радиограмме, посланной из штаба 2–й Ударной сразу, как только стало ясно, что

прорыв не удался.

«23 июня 1942 года. 01 час 02 минуты. Войска армии после прорыва силами 46–й стрелковой

дивизии вышли на рубеж Безымянного ручья 900 метров восточнее отметки 37,1 и только в этом

районе встретились с [105] частями 59–й армии. Все донесения о подходе частей 59–й армии к реке

Полнеть с востока предательское вранье».

Утром 23 июня окончательно сломленная во время ночного штурма 2–я Ударная армия еще держала

оборону по линии Глухая Кересть — Новая Кересть — Ольховка, но вечером немцы прорвались в

район посадочной площадки в Новой Керести, а к 16.00 просочились к КП армии. И хотя к восьми

часам вечера немецких автоматчиков от КП удалось отбить, было понятно, что армия доживает

последние часы.

«23 июня 1942 г. 22.15. Противник овладел Новая Кересть и восточнее. Проход восточнее реки

Полнеть вновь закрыт противником… Активных действий с востока не слышно. Артиллерия огонь не

ведет. Еще раз прошу принять решительные меры по расчистке прорыва и выходу 52–й и 59–й армий

на реку Полнеть с востока. Наши части на западном берегу Полисти. Власов. Зуев. Виноградов».

«23 июня 1942 г. 23.35. Бой на КП штаба армии отметка 43,3. Помощь необходима. Власов».

Что происходило в 52–й и 59–й армиях, понятно.

Мерецкову не удалось организовать штурмовую группировку такой силы, которая способна была

проломить немецкую оборону. И как всегда в таких случаях, снова горькая правда о неудаче так

обильно разводилась лукавством, что, в общем–то, может, и незначительные преувеличения успехов,

складываясь воедино, превращались в настоящий, как и было приказано, прорыв.

К этому лукавству подталкивал генералов и сам характер болотистой местности, где сплошной линии

обороны не могло быть ни у нас, ни у немцев…

Но для задыхающейся в кольце, гибнущей 2–й Ударной армии успокоительные сообщения о прорыве

окружения звучали насмешкой.

«24 июня 1942 г. 00.45. Прохода нет, раненых эвакуировать некуда — Вас вводят в заблуждение…

Прошу Вашего вмешательства».

Утром 24 июня немецкие автоматчики прорвались к штабу армии, и все командование перешло на

КП 57–й стрелковой бригады. Отсюда и ушла в штаб фронта последняя радиограмма…

«24 июня 1942 г. 19.45. Всеми наличными силами войск армии прорываемся с рубежа западного

берега реки Полнеть на восток, вдоль дорог и севернее узкоколейки. Начало атаки в 22.30 24 июня 42

г. Прошу содействовать с востока живой силой, танками и артиллерией 58–й и 39–й армий и

прикрыть авиацией войска с 3.00 25 июня 42 г. Власов. Зуев. Виноградов». [106]

К 22.00. колонна, в которой выходил на этот раз и Власов, переместилась в район КП 46–й