Николай Коняев. Два лица Власова.

и при этом любой промах мог стать для Хрущева роковым…

Как истинный партиец, Хрущев не собирался брать на себя ответственность за назначение Власова.

Он позвонил товарищу Маленкову, ведавшему кадровыми вопросами в Центральном Комитете.

— Какую рекомендацию ты мог бы дать на генерала Власова?

— Ты не можешь себе представить, что творится вокруг, — ответил товарищ Маленков, не хуже

Хрущева чувствовавший партийную ответственность. — Вся наша работа остановилась. У меня здесь

нет ни одного [23] человека, чтобы тебе помочь. Поступай так, как считаешь нужным, и бери на себя

всю ответственность.

«Мне не оставалось ничего иного, как положиться на рекомендации, полученные от других

военных, — сокрушенно признавался Никита Сергеевич. — Опираясь на них, мы с Кирпоносом

решили этот вопрос положительно, назначив Власова командующим.

Власов взялся за дело решительно и энергично.

Он сколотил свою армию из отступающих и вырвавшихся из немецкого окружения частей и на деле

доказал, что мы сделали правильный выбор. Он всегда спокойно держался под огнем, обеспечивал

твердое и разумное руководство обороной Киева. Он выполнил свой долг и не позволил немцам

взять Киев фронтальной атакой с ходу. И когда Киев в конце концов пал, то это произошло в

результате обхода и сосредоточения немецких войск значительно восточное города. Ане потому, что

Власов не обеспечил жесткой обороны».

Разумеется, Хрущев был вынужден защищать Власова, но, похоже, что Власов и в самом деле не

совершил никаких ошибок при обороне Киева.

Как известно, 10 августа 1941 года 37–я армия предприняла контрудар на рубеже Шуляны —

Мышеловка — Корчеватое и успешно держала оборону до 15 сентября, пока танковые клинья немцев

не соединились в районе Лохвицы и четыре армии (5–я, 21–я, 26–я, 37–я) не оказались в котле.

17 сентября 1941 года Военный совет 37–й армии телеграфировал:

«37–я армия в оперативном окружении. На западном берегу оборона Киевского укрепленного района

16 сентября сего года в результате наступления противника южнее Фастова прорвана, резерв

исчерпан, бой продолжается. На восточном берегу, на фронте Русакове, Сваровье, Нижняя Дубыня

части, оказывая сопротивление, отходят на Бровары. На юге ударом в направлении Кобрино,

Борисполь, Правец противник прорвал оборону разных мелких отрядов и народного ополчения.

Угроза переправ Киеву с востока. Части в течение двадцатидневных боев малочисленны, сильно

утомлены, нуждаются в отдыхе и большом свежем подкреплении. Связи с соседями нет. Фронт с

перерывами. Восточный берег без сильных резервов не удержать… Прошу указаний».

Телеграмма была адресована главнокомандующему Юго–Западного направления, но отправлена

кружным — прямой связи со штабом фронта не было! — путем через Москву.

Только 18 сентября М.П. Кирпонос получил телеграмму и отдал приказ о выходе армий из

окружения.

21–я армия должна была нанести удар в направлении Ромны. 2–й кавалерийский корпус наносил

удар навстречу ей с востока. 5–я армия должна [24] была идти следом за 21–й, нанося удар на

Лохвицу. 26–й армии предстояло прорываться в направлении Лубны.

Власову приказали выходить из окружения следом за 5–й армией в направлении Яготин — Пирятин.

В 37–й армии — штаб фронта тоже держал связь с армией через Москву! — этого приказа так и не

получили, и только в ночь на 19 сентября главные силы начали сниматься с позиций.

Впрочем, если бы и получили приказ в 37–й армии вовремя, едва ли отступление оказалось бы

успешней. Рассчитанный с точностью часового механизма план отхода войск не учитывал только

одного обстоятельства — немцев. Они — такая неожиданность! — не собирались выпускать из

кольца окруженные армии.

Пробиваться пришлось с кровопролитными, неравными боями.

20 сентября в бою погибли командующий фронтом М.П. Кирпонос, член Военного совета М.А.

Бурмистренко, начальник штаба фронта В.И. Тупиков.

В письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом» А.А. Власов скажет:

«В трудных условиях моя армия справилась с обороной Киева и два месяца успешно защищала

столицу Украины. Однако неизлечимые болезни Красной армии сделали свое дело. Фронт был

прорван на участке соседних армий. Киев был окружен. По приказу верховного командования я был

должен оставить укрепленный район».

Это было первое окружение для Власова. Из этого окружения он сумел выйти.

Некоторые исследователи утверждают, что из окружения Власов вышел, заразившись триппером.

Впрочем, возможно, это и выдумка…

Глава пятая

В биографии Власова без рассказа о женщинах не обойтись.

И не только ради пикантности повествования. Нет. В отношениях с женщинами характер генерала

раскрывается, пожалуй, даже глубже, нежели в боевых операциях. Отношения эти во многом

определяли и его судьбу.

До войны, если не считать романа с супругой будущего генералиссимуса Чан Кайши и

несовершеннолетней китаянкой, Власов старался быть примерным семьянином. Сердечные

увлечения были, но достаточно кратковременные и потаенные. [25]

Все изменилось в июне сорок первого…