Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета

метеорологические наблюдения;

специальные исследования над млекопитающими и птицами;

этнографические изыскания;

собирание коллекций: зоологической, ботанической и отчасти минералогической;

постоянное ведение путевого дневника.

Рассмотрим научные результаты экспедиций Пржевальского по двум с точки зрения касаемо для военных разделов: географии и относительно политического состояния народов и государств Центральной Азии, и о роли, которую играет в ней Россия.

Приблизительные съёмки Пржевальского отличались большой точностью. Все картографические материалы, по возвращении из экспедиции, поступали в военно-топографический отдел Главного штаба и использовались здесь для составления топографических карт Азии. Один из редакторов этих карт военный топограф А. А. Большев вспоминал: «Когда были вычислены и нанесены на карту широты, определённые нашим путешественником на пути из Кяхты через Ургу и далее в Ала-шань, мы получили возможность проверить расстояния между пунктами, указанные брульонами[347] маршрутной съёмки, и результаты проверки привели к полному согласию координат широт и линейным протяжениям между предметами».

Глазомерные съёмки Пржевальского вместе с подробными дневниками поразительно заменяли самую точную географическую съёмку. Астрономические определения широты важнейших пунктов, по полуденной высоте солнца и по высоте полярной звезды, производил Пржевальский всегда сам маленьким универсальным инструментом. Время при этом определялось по зенитным расстояниям солнца. При четвёртом путешествии Пржевальский пользовался довольно сильной трубой Фрауенгофера и определял долготы посредством покрытий звёзд луной.

Геодезист, адъюнкт-профессор геодезии, академии ГШ К. В. Шарнгорст вычислил, что географические широты, полученные Пржевальским из наблюдений полярной звезды и около полуденных высот солнца, могут быть) ошибочны не более как на 15 минут, а поправки часов, на которых основаны определения долгот, точны до 2 сек. (во времени)[348].

Кроме того, помощник Николая Михайловича, Роборовский наносил на бумагу более яркие типы, ландшафты и т. п., а в четвёртом путешествии производил фотоснимки. Сам Пржевальский постоянно следовал впереди каравана с записной книжкой, в которую заносил все важные события и явления, применяя при случае буссоль для съёмки.

Пржевальский считал, что не грех иногда использовать невежество соглядатаев и шпионов, если это необходимо для получения научной или специальной информации. Так, например, астрономические наблюдения он объяснял гаданием по звёздам, собирание растений, – составлением из них лекарств, работу по рекогносцировке местности, поисками зверей вдалеке. Даже предсказание бури по падению давления барометра, туземцы принимали за волшебство.

Говоря о ценности исследований народов Азий, произведённых Пржевальским, хочется привести в пример слова в его адрес одного из авторитетных наших антропологов первого профессора кафедры географии и этнографии Э. Ю. Петри. Он говорил: «Если бы Пржевальский не оставил никаких других научных результатов своих путешествий, кроме заметок о различных народностях, то и тогда он имел бы право на название великого путешественника».[349]

Рассматривая политические успехи России в освоении Амурско-Уссурийского края, видно то, что предшествовало детальному изучению этого региона, и Николай Михайлович принимал в нём огромное участие, благодаря своим исследованиям в этом необжитом и труднодоступном районе Дальнего востока.

Давая характеристику китайцам на их собственной территории, Пржевальский приходит к выводу, что китаец везде один и тот же, что в центре Срединной империи, в её столице Пекине, и в порту Тянь-цзине, в предгорьях Тибета, около озера Куку-нора, в густо населённой Сонниской равнине, в оазисе Гобийской пустыни и восточного Туркестана, в Илийском крае.

Земледелец, торговец, чиновник-китаец всегда и везде сохраняет свои характерные национальные черты: трудолюбие, умеренность, флегматичный темперамент, крайне материалистическое миросозерцание, крайний консерватизм и недружелюбие ко всему иностранному, любопытство и прочие черты характера.

Московский университет, единственный из университетов России и Европы, присвоил H. М. Пржевальскому учёную степень почётного доктора зоологии. Физмат факультет Московского университета на заседании 2 февраля 1881 г. «удостоил известного путешественника Пржевальского степени доктора зоологии»[350].