В интервью «Радио Свобода» Карлинский признался, что долгие годы был одним из немногих американских профессоров – открытых геев и писал для гей-журналов. Во время службы в Армии США был арестован и помещён в психиатрическое отделение американского госпиталя.
В итоге: Семён Карлинский – Лев Клейн-Дональд Рэйфилд стремятся… уложить весь научный и духовный путь Н. М. Пржевальского в «схемы аномально складывающейся в их голове эротики». Посему они и предприняли эскалацию сексопатологического разоблачительства. Можно предположить, что С. Карлинский и Д. Рэйфилд проводят анализ текстов Н. М. Пржевальского как «разгадывание сложной символической шарады на сексуальные темы», и орудием им служит методически применяемая низкопробная маниакальность. Как объясняют подобные действия специалисты по психологии, – это один из путей и способов «компенсировать неудачу своих неестественных поползновений».
То есть, касаемо лично Клейна, он по своему собственному мнению «неприкасаемый», а вот над памятью великого учёного Пржевальского после его смерти через 175 с лишним лет можно и поиздеваться. Хотелось бы обратиться к Лондонскому публицисту Д. Рэйфилду словами его соратника Льва Клейна: «Доказательства на стол!»
Мифы о происхождении Н. М. Пржевальского. Кто и для чего их создаёт?
Многим читателям встречались статьи и, не редко пришлось смотреть ТВ передачи о «самых шокирующих гипотезах», и одна из них следующего плана, где автор или группа оных утверждали:
Автор сего словесного хитросплетения решил лукаво привязать личность Александра II к личности Н. М. Пржевальского, сотворив из него отца путешественника, чтобы, также неумело и по той же «кривой тропке» сделать последнего отцом Иосифа Виссарионовича Сталина. Давайте всё же посмотрим сами, опираясь только на факты: даты и дневники свидетелей прошлого.
Из исторических документов доподлинно известно, что с мая по сентябрь 1837 года цесаревич великий князь Александр Николаевич (будущий император Александр II) совершил большое путешествие по Российской империи, где он посетил 30 губерний, в том числе Урал и Сибирь. Об этом довольно-таки подробно написал автор фундаментальной биографии императора Александра II, русский дипломат, историк и публицист С. С. Татищев[384].
Сергей Спиридонович изложил происшедшее в своём труде, опираясь на материалы, изученные им в Государственном и Главном Санкт-Петербургском архиве МИД, в архивах Государственного совета, бывшего III отделения Собственной Его Величества канцелярии, в Военно-Учётном Архиве Главного штаба. Кроме того, автор имел доступ к материалам некоторых архивов иностранных государств и частных архивов.
В этом документе нас будут интересовать только некоторые даты и места пребывания цесаревича. Со временем, по-моему, всё понятно, это май-сентябрь 1837 года. Маршрут следования: Великий Новгород, Валдай, Вышний Волочек, Тверь. Затем цесаревич отправился на северо-восток по маршруту: Углич, Рыбинск, Ярославль, – куда он прибыл 9 мая. Следующие города, которые он посетил: 14 мая – Кострома, Вятка, 25 мая – Пермь, 26 мая – Екатеринбург, Оренбург.
На обратном пути у цесаревича Александра был маршрут: Пенза, Тамбов, Воронеж, Тула, Калуга. 13 июля 1837 года он был в Вязьме[385]. Три дня Александр Николаевич провёл в окрестностях Смоленска, где с местным губернатором и ветеранами Наполеоновских войн, они проехали по полям до г. Красного, где в 1812 году произошли два крупных сражения с французской армией, внимательно, с картой, осматривая места баталий с Наполеоном. Из Калуги он свернул в д. Авчурино, имение помещика Полторацкого, славившегося своим хозяйством. 20 июля был в Малом Ярославце, а в ночь с 24–25 июля цесаревич прибыл в Москву.
9 августа он продолжил свой вояж, убыв по маршруту: Владимир-Нижний-Новгорород-Рязань-Тула-Орёл-Курск-Харьков-Полтава-Вознесенск[386]. 26 августа здесь состоялся парад войск, участвующих на учениях. Отсюда цесаревич продолжил своё движение по Причерноморью России и по всему Югу. Прибыл в Первопрестольную столицу он 26 октября 1837 года.
Всё было бы ничего, но… со времени пребывания цесаревича на Смоленщине, до рождения Н. М. Пржевальского прошло не 9 месяцев, а 21 месяц. Неувязочка… Помните, как в «Золотом телёнке» у Ильфа и Петрова: