Николай Пржевальский – военный разведчик в Большой азиатской игре

Внезапное известие о смерти матери, а также собственная нетерпимая кожная болезнь – всё вместе так навалились на душу и тело полковника Н.М.Пржевальского, что он немедленно подал рапорт командованию возвратиться в Петербург для оформления отчётов только что прошедшей экспедиции, поправки своего здоровья, а также поклониться могилам родных и близких ему людей: дяде Павлу Алексеевичу и любимой матушке.

«Тибетская экспедиция, может быть выполнена впоследствии со свежими силами и при лучших обстоятельствах», – телеграфировал он в Главный штаб 29 марта 1878 г. А 31 марта 1878 г. Николай Михайлович, оставив все снаряжение экспедиции на посту в Зайсане, и стал готовиться к отъезду в Петербург.

«Сегодня, – записал он в своём дневнике, – исполнилось мне 39 лет и день этот ознаменован для меня окончанием экспедиции, далеко не столь триумфальным, как моё прошлое путешествие по Монголии. Даже возвращение в Отрадное теперь мало радует…Прощай же моя счастливая жизнь, но прощай ненадолго. Пройдёт год уладятся недоразумения с Китаем, поправится моё здоровье, и тогда я снова возьму страннический посох и снова направлюсь в азиатские пустыни».

Прибыв в Омск, он доложил генерал-губернатору, командующему войсками Западно-Сибирского военного округа и наказному атаману Сибирского казачьего войска генерал-лейтенанту Н.Г.Казнакову о приостановке экспедиции. Из Штаба Округа Николай Михайлович отправил в географическое общество донесение о приостановлении экспедиции, обосновав все возникшие причины. Командование Генштаба одобрило это решение. «Необходимо вылечиться хорошенько и тогда со свежими силами и новым счастьем продолжать начатое дело», – писал Пржевальский.

23 мая Николай Михайлович прибыл в Петербург и прежде всего, принялся за лечение. Все доктора, к которым он обращался, объясняли его недуг расстройством нервов. Купание, спокойная жизнь– лучший лекарь советовали ему доктора. Он провёл ещё несколько дней в столице, чтобы привести в порядок коллекции для пожертвования в музей Академии Наук. Здесь он получил известие о награждении за прошлую экспедицию золотой медалью Парижского географического общества и большой золотой медалью имени Гумбольдта от Берлинского географического общества.

В конце сентября 1878 г. Николай Михайлович вновь приехал в Петербург, где узнал, что вопрос о его новом путешествии уже на рассмотрении МИД и Военного министерства. А Географическое Общество 11 октября пригласило его прочесть лекцию о последнем Лоб-норском путешествии. Собранные на Лоб-норе и в Западной Чжунгарии зоологические коллекции, Пржевальский отдал в дар музею Императорской Академии наук, за что получил звание «Почётный член Академии». Императорский ботанический сад также избрал его своим почётным членом. Для утверждения экспедиции ждали возвращения царя из Крыма, хотя это были формальности. Чем занимался Пржевальский в Петербурге? Неужели он только и думал, как сбежать в грузинский город Гори?

Находясь в водовороте столичной жизни, Николай Михайлович не тратил время на праздную жизнь и «почивание на лаврах». Он был занят поисками второго помощника в предстоящую Тибетскую экспедицию, и проводил постоянно, как сегодня принято говорить «кастинг» для выбора надёжного помощника в следующую экспедицию. К нему приходили военные и штатские, но после очередного собеседования, Пржевальский с ними вежливо прощался.

В отпуске, который Николай Михайлович проводил в деревне, он занялся поправкой здоровья, а также проектом будущей экспедиции в Тибет.

Какая нужно повернуть процесс мышления, чтобы представить больного человека, на теле которого не было живого места от нестерпимого зуда, с болью на сердце от известия о смерти дяди, служившего ему отцом и родной матери, бросить своих соратников по экспедиции, и запросто так свернуть на Кавказ в забытый богом Гори, сделав лишний крюк в пути аж 2.700 км!? Там войти с женщиной в близкие отношения. Ради чего? Не был Пржевальский ни в Гори, ни в Грузии вообще: ни одного документа, отчёта, письма, упоминания соратников нет даже в природе, где он пишет о посещении этого края. Невозможно себе представить, чтобы полковник, разведчик, государственный человек, отправляясь с секретными документами государственной важности, по пути из Китая в Петербург взял, да и просто так свернул в горную местность Грузии!

А приходилось ли бывать кому-либо из фантазёров в этих местах, – бывших офицеров КГБ, запустивших эту «утку», или российский политолог, радиоведущий, кандидат психологических наук, доктор политических наук, действительный член Академии военных наук, усердно «вбивающий ржавыми гвоздями мифов» свою версию? Видели ли они старую Военно-грузинскую дорогу, по которой пешком идти трудно, не то, что ехать. Пусть съездят и посмотрят, – может это как-то остудит некоторые горячие головы?

Если же считать, что днём рождения Сталина принять за 9 декабря 1879 года (ст. ст.), то, отсчитав девять месяцев, посмотрим, где находился полковник Пржевальский в марте 1879 года.