Николай Вавилов - Китайская власть - 2023

В собственных глазах и объективно Китай безоговорочно представляет собой самую крупную не только принципиально отличную от западной этнолингвистическую общность, но и претендующую на статус единственного центра мира. Это выражается через самоназвание конгломерата китайских этносов Китая — «Центральное государство», которое до сих пор содержится в официальном и общеупотребительном названии Китая — 中国. Очевидная для китайцев аксиома собственной уникальности тем не менее практически не принималась в расчет творцами глобализации, как советского, так и западного толка, тогда как для самих китайцев глобализация безоговорочно может быть только одного, китайского толка — с центром в Китае и для народов Китая. При этом не важно, какие промежуточные этапы она пройдет — советский или американский. Это же касается и христианского проекта, в котором Китай принимает самое активное участие. Уже к 2035 г. Китай станет страной с самым большим христианским населением на планете, и вряд ли это приведет к тому, что Папа получит новую колонию Ватикана, скорее Ватикан начнет играть роль покорного проводника воли «христианского большинства» «Центрального государства», в странах Ибероамерики, Африки, Индии и других — воли пасторов из Центрального комитета Компартии.

В основе этой базовой для внутренней и внешней политики Китая аксиомы «Центрального государства» лежит вовсе не «длительная изоляция, вызванная положением Китая, окруженного неразвитыми племенами», как принято считать в широких востоковедных кругах. В основе уникального самоощущения «жителей центрального государства» лежит принципиальное и непреодолимое отличие конгломерата китайских этносов на уровне сознания, выраженное в лингвистических особенностях языков сино-тибетской языковой семьи, которая радикальным образом отличает Китай от тюркской, семитской, индо-европейской и тунгусо-маньчжурской лингвистических общностей. Понимание такого отличия доступно всем, кто пытался изучать китайский язык — язык изолированного строя, тональный язык, использующий иную знаковую систему — иероглифическое письмо, коротко говоря, язык, требующий абсолютно чужеродного, обратного от западного строя сознания для его употребления. Такое отличие, сравнимое лишь с отличием мужчины и женщины, принадлежащих при этом к одному человеческому виду, тем не менее недоступно для сторонних наблюдателей, не вовлеченных во взаимодействие с китайской спецификой. Различия с иными этническими общностями, выраженные и в языке, и иных сферах жизни китайского общества, достигают того критического объема, при котором единственной формой существования с иными общностями остается взаимное исключение. Это отличие, повторимся, известно всем изучающим китайский язык и, как правило, не учитывается ключевыми лицами, принимающими решения в западном мире.

Проще говоря, Китай никогда и ни при каких условиях не считал себя частью какой-либо цивилизации и уже на протяжении более чем три тысячи лет в своем самоназвании манифестирует идею первородного превосходства над окружающим миром, противопоставляя свою замкнутую, обращенную внутрь (中) систему иному внешнему (外) чужеродному и враждебному миру.

Интересно, что ранее используемое только для внутренней риторики название «Центральное государство» («Срединное государство») впервые было употреблено в качестве официального наименования китайского государства в тексте российско-китайского Нерчинского договора (28.08.1689) — первого подобного международного договора в китайской дипломатической практике. Таким образом, инородная для китайских этносов маньчжурская династия Цин (1644–1911), официально именуемая Государство Великой Цин (大清国), впервые придала древнему цивилизационному термину внешнеполитическое значение, объективизировав цивилизационное и политическое противопоставление китайцев иным общностям, и прежде всего Русскому государству. Сочетание «Срединное государство» появилось в тексте договора на маньчжурском, русском и латинском языках и, несомненно, является предметом идеологического творчества инородной для китайских этносов маньчжурской кочевой династии Айсингьёро и ордена иезуитов, игравшего роль военно-политического мозгового центра, а также центра глобального согласования для династии Цин в ходе оккупации территории китайского государства династии Мин и завершившего при маньчжурах инфильтрацию в тело китайского государства. Можно уверенно утверждать, что идеологический мем «Центрального государства» стал плодом завершившегося первого этапа складывания глобальной мировой экономической системы и нетолерантным ответом китайской цивилизации на чужеродную индоарийскую глобализацию.