Никто

Участие сэра Эгберта в разговоре стало минимальным, все уменьшаясь по мере подъема. Обильный завтрак, высоко завязанный галстук и узкий жилет доставляли ему огромное неудобство. Он начал пыхтеть от напряжения и часто вытирать лицо платком. Когда они достигли травянистого плато с прекрасной рощей деревьев и несколькими скамейками, открывающими обзор, он опустился на скамейку и снова вытер лицо.

— Восхитительно! Не помню, когда я получал больше удовольствия.

Oн казался очень несчастным. Кейтлин была вынуждена отвернуться, чтобы сохранить нейтральное выражение лица.

— Такая прекрасная погода, — согласилась невинно Эмили. — Я была уверена, что нам будет холодно под этими деревьями, но это не так.

— Нет, конечно! — с чувством ответил сэр Эгберт.

Это было слишком для Кейтлин, eй пришлось притвориться, что у нее приступ кашля. Однако она не обманула мистера Монтегю. Он фальшиво бросился ей на помощь.

— Кажется, мисс Кэмпбелл все-таки простудилась! Ничего не поделаешь; с этого момента мы должны гулять под солнцем.

Испуганный взгляд сэра Эгберта был так комичен, что полностью перевесил серьезность Кейтлин.

— Мистер Монтегю, вы бесстыдны! — она задохнулась. — Нет-нет, прекратите колотить меня между лопаток! Мне уже лучше.

Эмили вопросительно посмотрела на сестру:

— Тебе холодно, Кейти? Клянусь, здесь в тени вполне комфортно.

— Мне очень комфортно! И если мистер Монтегю перестанет молоть чепуху, будет еще комфортнее.

Леди Серена и капитан Талгарт внезапно появились нa дорожке, возвращаясь к остальным. Шлейф амазонки Серена перекинула через руку, касаясь ладонью рукава капитана Талгарта. Несмотря на близость к капитану, она казалась недовольной. Было ясно, что идея вернуться принадлежала Талгарту, а не Серене.

Слишком рано для утешения сэра Эгберта все снова двинулись в том направлении, откуда пришли капитан Талгарт и Серена. Поскольку капитан Талгарт вежливо вовлек сэра Эгберта в разговор, компания перегруппировалась. Эмили снова взяла мистера Монтегю под руку, а Кейтлин и Серена следовали немного на расстоянии. Кейтлин не нравилось, что Серена помрачнела; ей хотелось, чтобы подруга снова искрилась солнечным юмором. Она начала осторожно расспрашивать ее:

— Серена, ты давно знаешь бравого капитана Талгарта? Ты держала его в тени.

— А ты бы не держала? — Серена дерзко улыбнулась. Потом вздохнула. — Но мне не удалось добиться ничего хорошего! Я знаю его вот уже восемнадцать месяцев, и он пока молчит. Что мне делать, Кейтлин?

— Восемнадцать месяцев! Это определенно долгий период. Почему ты никогда не упоминала о нем?

— Ну, он участвовал в боевых действиях в Махидпуте в прошлом году и лишь недавно вернулся в Англию. Когда мы познакомились, он не был капитаном, а мне только исполнилось восемнадцать, поэтому он сказал мне, что я не должна думать о нем. У него благороднейшая натура!

— Ваша семья не одобрила бы его?

— О, полагаю, они не одобрили бы кого угодно в то время — знаешь, я так мало видела мир и еще не выезжала. Он третий сын сэра Хамфри Талгарта, a его матерью была леди Кэролайн Джевингхерст. Жалко, что младший сын, конечно, но о его происхождении возразить нечего. И уж точно он не рыщет в поисках богатой жены, как говорится. По-моему, у него около четырех тысяч в год, что немало.

Кейтлин знала, что четыре тысячи не идут в сравнение с состоянием леди Серены, но приходилось согласиться — самый требовательный родитель не мог счесть капитана Талгарта неподходящим.

— Как долго ты знала его, прежде чем он уехал в Индию?

— Всего шесть недель. Мы встретились, когда он служил недалеко от Селкрофт-Холла осенью 1816 года. А потом его так долго не было! Я начала думать, что ошиблась в своем сердце, но когда снова увидела его, он показался мне даже красивее, чем запомнилось. Уверена, что ни один мужчина с ним не сравнится. Джентльмен до мозга костей! Ведь стоит только взглянуть на него… — Что Серена и сделала, рассеянно улыбаясь.

— Как ты думаешь, он отвечает на твои чувства?

Серена заколебалась.

— Я была уверена в этом, когда мы впервые встретились. И когда он вернулся в Англию, тo, конечно, не теряя времени, возобновил наше знакомство. Но в последнее время я не могу не задаться вопросом, если… ну, не могу сказать! Его представления о приличиях чересчур строги. Я надеялась сегодня уговорить его остаться со мной наедине, но, увы. Как только он понял, что мы — вне поля зрения остальной группы, он настоял на возвращении. Сказал, что нам не следует представлять «слишком особенный вид». Боже, такой формалист! Едва ли мы представляли слишком особенный вид для меня.

Кейтлин была задумчива.

— На первый взгляд, Серена, он кажется чрезвычайно сознательным молодым человеком.