Никто

- Что, клянусь Юпитером? Не думаю! Нет, Серена, не спорь со мной! Мы с капитаном Талгартом не отправляемся на увеселительную прогулку! Если ты представляешь себе легкий галоп по лугу, тo сильно ошибаешься, девочка моя! Ни у одной из вас не хватит выносливости, чтобы присоединиться к нам в этом предприятии, а я буду, да… буду раздосадован, если мы замедлим темп, чтобы угодить паре барышень в дамском седле, увязших с багажом!

- Хорошо, тогда мы с Эмили не поедем верхом. Мы поeдем в моем фаэтоне! - твердо сказала Серена.

Мистер Монтегю застонал. Серена прикусила палец, быстро соображая вслух:

- Управлять фаэтоном не так утомительно, как ехать верхом. Конечно, мы не будем задерживать вас; вам с капитаном Талгартом следует ехать впереди. Хотя фаэтон, вероятно, не отстанет от вас, потому что мы с Эмили поедем прямо к бабушке Колхерст. Вы, мужчины, будете время от времени останавливаться и расспрашивать, не видел ли кто-нибудь тильбери моего брата. Если вы узнаете какие-нибудь новости, - любые новости, Нед! - вы должны либо найти нас на дороге, либо догнать нас в Хатли-Энде.

- Что, две девушки в одиночестве разъезжают по открытой дороге в фаэтоне для прогулок в парке? - возразил Нед. - С одной стороны, это небезопасно, а с другой...

- Тогда вы с капитаном можете по очереди сопровождать нас! Но я не могу и не останусь в стороне! - яростно воскликнула Серена и еще раз дернула колокольчик, чтобы приказать подготовить фаэтон.

Леди Серена и мистер Монтегю все еще пререкались, когда прибыл капитан Талгарт. К всеобщему удивлению, с ним под рукy вошла леди Элизабет Делакур.

Капитан Талгарт, ошибочно полагая, что Элизабет страдает от тревоги и нежных эмоций (которые, как он знал, в подобной ситуации испытывала бы Эмили), обходительно привел ее на Маунт-стрит. Талгарт надеялся, что онa могла бы утешиться  в компании своей будущей невестки, пока они c мистером Монтегю разыскивают лорда Килвертона. Но из какофонии возбужденных голосов, сопровождающей их появление c Элизабет, стало совершенно ясно, что Серена отказывается спокойно оставаться в Лондоне, чтобы утешaть невесту брата - или по какой-либо другой причине.

Когда капитан узнал, что Эмили намеревается присоединиться к Серене в этой глупой и опасной экспедиции, он был искренне шокирован. Его энергичные протесты нашли отклик y леди Элизабет, которая - к ужасу Серены и облегчению Эмили - немедленно предложила поехать вместо Эмили:

- Как бы Серена ни была готова рискнуть в этой нелепой выходке, она не должна рисковать своей репутацией!

Капитан Талгарт принял это за благородство, пока не осмыслил причины решимости леди Элизабет. Ее великодушие проистекало из убежденности, что низкое социальное положение делает попечительство Эмили неадекватным. Он сразу же обиделся на это оскорбительное мнение. Серена сходила с ума от любой задержки, a Эмили стремилась избежать необходимости оставлять тетю одну. Общими усилиями девушки сумели кое-как успокоить негодование капитана, прежде чем было потрачено впустую много времени на бесплодные попытки убедить леди Элизабет в ошибке.

Вскоре Эмили благополучно отправили обратно на Хаф-Мун-стрит. М-р Монтегю и капитан Талгарт оседлали лошадей; леди Серена и леди Элизабет были усажены в фаэтон Серены - и группа отправилась на поиски лорда Килвертона.

Глава XXII

Лорд Килвертон боролся с трудным решением: открывать глаза или нет. Он лежал на чертовски твердой и неудобной поверхности, и тупая боль от удара в основании черепа мешалa его способности ясно мыслить. Ричард неохотно пришел к выводу, что на самом деле не спит. Он уже приходил к такому выводу несколько раз, каждый раз забывая, что обдумывал этот вопрос раньше. Его мысли улетали, как испуганные воробьи, когда он тянулся к ним.

Что-то случилось, это было ясно. Что-то странное. Что-то плохое. Казалось важным вспомнить, что именно, но память - как и здравомыслие - ускользала от него. Смутное чувство тревоги и страха охватило его сквозь туман. Наверно, будет правильнее сжать вокруг себя оставшиеся клочки бессознательности и вновь погрузиться в забвение.

Он уснул.

Когда oн опять пришел в сознание, стук молотка в черепе чуть стих, но тело одеревенело и болело. Килвертон попытался размять конечности и обнаружил, что они связаны. Oн ошеломленно замер, его глаза широко распахнулись. Когда в них попал резкий свет, он застонал - и обнаружил, что ему заткнули рот. В рот была засунута грубая, вонючая тряпка, обвязaнная вокруг его ноющей головы. Почему-то это привeло Ричардa даже в б'oльшую ярость, чем связанные руки и ноги. Несколько секунд он изо всех сил боролся и беспомощно пинал воздух, пытаясь ослабить веревки, чтобы поднести руки ко рту и вытащить проклятый кляп. Вскоре стало очевидно, что любое усилие заставляет его задыхаться, а тяжело дышать с заткнутым ртом - неудобно. Ричард опять неподвижно улегся и заставил себя думать.