Никто

Я выдавила из себя еле слышное «Спасибо, нет», и облизнула пересохшие губы. Огромное, оно сидело на песке и смотрело на меня, изучая каждую линию, каждый изгиб, каждый штрих моего тела, лица, и это не смущало меня. Это до истерики пугало. Несмотря на добрые, почти ласковые слова и интонации, взгляд его выражал совершенно отчетливое желание сожрать меня прямо здесь и сейчас, не торопясь, с наслаждением, растягивая каждое мгновенье моей боли, как сладкий ликер. Сама того не понимая, я отодвинулась от него, тихонько отталкиваясь ногами от рыхлого песка. Он это заметил, бросив короткий взгляд на мои ноги:

– Не беги от меня. Не надо. Это бесполезно. Если бы хотел, давно убил, – с этими словами он поднял когтистую лапу, поднес ее ко мне, медленно занес коготь над моей ключицей и нежно надавил, так что тонкое острие не больно, но ощутимо воткнулось в меня. – Как хрупко твое тело… – прорычал он. – Совершенно беззащитно.

Я мельком бросила взгляд на его кожу. Вблизи она была похоже на акулью – шершавая, грубая поверхность матово отражала подающий свет, и ее крошечные бугорки образовывали броню – плотный защитный слой, который, судя по виду, сложно было чем-то повредить. Рядом с ним моя кожа была бессмысленно тонкой, и казалась не прочнее пленки поверхностного натяжения воды.

– Но я смогу защитить тебя.

– От кого? – заговорила я впервые.

Он убрал коготь и посмотрел мне в глаза, и от этого ком встал у меня в горле, а сердце заколотилось у самых гланд. В его красных глазах искрилась какая-то жидкость – лава, которая переливалась внутри его глаз, то светлея, становясь полупрозрачной, то темнее, местами доходя до черноты. Они смотрели так глубоко, так беззастенчиво, что на меня нахлынуло ощущение полной беззащитности. Я отвела взгляд, чем насмешила Никто.

– От тебя же, – тут он выдохнул сильно и шумно. На выдохе его дыхание порождало слабое клокотание. – Еще в первую нашу встречу я понял – ты для самой себя самый злейший враг. Ты поступаешь необдуманно, ты идешь на поводу у своего любопытства и чего-то, что ты зовешь совестью. Но что это, твоя совесть, мне пока непонятно. Но я разберусь, со временем.

– А если я не хочу? Не хочу, чтобы ты во мне разбирался?

Внезапно, он улыбнулся, обнажая острые лезвия сотни тонких кинжалов, и улыбка от уха до уха разрезала тонкое, узкое лицо, на две части, превращая его в монстра. Я тихо заскулила от страха.

– Ты захочешь, моя Лера. Ты захочешь.

Я задрожала и снова попятилась. Слова «моя Лера» чудовище сказало неразрывно, почти слитно, словно это было одно слово, и в сочетании с острозубой пастью, сверкнувшей прямо перед моим носом, это произвело отрезвляющий эффект – в одно мгновение я поняла, что он знает, точно знает, о чем говорит и неизвестно как, но окажется прав. Даже если сейчас для меня это сущий бред, даже если сейчас все мое существо кричит от ужаса, что-то внушало мне уверенность в его словах, пусть они и казались мне больной фантазией кошмарного существа, сидящего напротив меня.

– Что тебе нужно от меня?

Никто медленно поднялся и встал на четвереньки, как собака – его огромное длинное тело так ловко приняло эту позу, словно он все свое время ходил только так. Он неторопливо обошел меня кругом, и каждое его движение было плавным, сильным, неспешным. Худое, жилистое животное контролировало каждую мышцу, движения его были лаконичными, но тягучими, словно каждый его шаг, это отрепетированное па, танцевальное движение, но настолько естественное, словно звучала музыка тела, медленная, завораживающая. Я засмотрелась на то, как он плывет, словно совсем не касаясь земли, и на какое-то мгновение, страх исчез. Осталось лишь изумление, восхищение удивительным творением чужого мира, и где-то там, глубоко внутри снова появилось необъяснимое желание прикоснуться к серой коже, расписанной красным кружевом. Но он заговорил, и страх вернулся вновь, накрыв меня удушающей волной:

– Сотвори что-нибудь, – сказал Никто, снова возникая передо мной. Сейчас он сел немного дальше, чем до этого. – Что-то небольшое. Простое.

Я не поняла, о чем он говорил. То есть слова до меня доходили, но смысл их был мне совершенно непонятен. Просто набор слов. Он это понял, увидел. Протянул ко мне руку в перчатке и сказал:

– Дай мне руку.

Я отрицательно мотнула головой. Плевать мне, что он со мной сделает, но добровольно я на это не пойду. Нет во мне столько силы воли, чтобы еще раз ощутить холод его грубой кожи под тонкой перчаткой. И тогда он сделал это сам – нагнулся ко мне и нежно, старясь не навредить хрупкому телу, взял в огромную ладонь мою руку. Я безвольно позволяла ему делать это, даже не желая знать, для чего она ему понадобилась.

– Представь любой предмет. Лучше всего маленький и простой.

Я снова отрицательно замотала головой, хотя мысленно подчинилась его просьбе. К сожалению, ничего кроме песка не приходило в мою голову.

– Ну же, – ласково прорычал Никто. – Поверь мне, это очень увлекательный процесс.