Никто кроме нас 2

   Городок этот построенный еще в незапамятные времена, одно время принадлежал князьям Чарторыйским, от которых на память в качестве достопримечательности остались лишь развалины замка, да вполне себе функционировавший до последнего времени старинный Благовещенский костел, где этих князей собственно и хоронили. До войны большую часть населения составляли евреи, отчего местечко в довоенных польских путеводителях называли "жидовским городком". Впрочем, поляки также составляли немалую часть от почти двухтысячного населения Клевани, и именно они в 42-го году создали здесь отряд и штаб - квартиру польской Самообороны. А потом пришли каратели из СС. Поляков "самооборонцев", а заодно и евреев расстреливали без всякой жалости, дома сжигали. Тогда же погибла вся многочисленная семья Рамкина, а сам он чудом спасшийся ушел к партизанам. Впрочем, на этом несчастья, свалившиеся на головы жителей местечка, не закончились. Летом следующего года сюда пришли ОУНовцы в свою очередь устроившие безжалостную резню всего уцелевшего польского населения. Эти предпочитали не стрелять, резали ножами, рубили топорами, вешали, жгли живьем. Но самым мерзким во всей этой истории было то, что вместе с бандеровцами пришли так называемые "резуны". Обычные крестьяне, жители окрестных украинских сел. Вооруженные топорами, косами, вилами и лопатами они с какой-то звериной, невообразимой для любого нормального человека жестокостью истребляли своих вчерашних соседей, с которыми бок о бок прожили много лет, не щадя ни грудных младенцев, ни совсем уже дряхлых стариков. И дело было вовсе не в каких-то там национальных или религиозных разногласиях, большинство новоявленных убийц и слов то таких не знали. Их вела обычная человеческая жадность, желание под шумок прибрать чужое добро. И после этого всего эти существа спокойно возвращались обратно к своим семьям, и продолжали жить как ни в чем не бывало, воспитывали своих детей, занимались обычными своими делами. Война все спишет.

   Естественно, что после двух прокатившихся по нему погромов общий вид местечка оставлял гнетущее впечатление. Немногие уцелевшие, заселенные здания стояли в окружении безжизненных скелетов обугленных, полуразрушенных строений. В одном из таких домов-призраков группа и устроила свой наблюдательный пункт.

   Укрывшийся за "огрызком" полуосыпавшейся кирпичной стены Карасев видел, как Ивановский, оглядевшись толкнул не запертую калитку, вошел во двор явно жилого дома расположенного на противоположной стороне улицы. Подошел к окну, постучал. Несколько длинных, невозможно тягучих минут ничего не происходило. Затем в окне шевельнулась занавеска, еще через некоторое время распахнулась входная дверь и на крыльцо, зябко кутаясь в большой шерстяной платок вышла высокая, статная, молодая женщина в белой вышитой сорочке и длинной темной юбке, с черными как смоль волосами, скрученными в уложенную "бубликом" косу. Перебросившись с партизаном несколькими негромкими фразами, хозяйка приветливо улыбнулась, посторонилась, пропуская гостя. Закрывая за ним дверь, она задержалась. Улыбка сползла с губ, внимательный, цепкий взгляд изучил улицу, на несколько, показавшихся Андрею вечностью, секунд задержался на скрывавших его развалинах, затем вновь нацепив на лицо маску радушия, женщина скрылась в доме.

   Снова потянулись минуты томительного ожидания. Все это время улица оставалась практически пустынной. Только один раз прогромыхала по разбитой мостовой деревянными колесами, запряженная пегой, худющей лошадью пустая телега, с кутавшимся в огромный не по размеру ватник мальчишкой лет двенадцати на облучке. И снова тишина и безлюдье. Облезлая кошка выскочила из соседних развалин с тушкой довольно крупной крысы в зубах, остановилась, воровато оглянулась и не узрев ничего подозрительного гордо зашагала прямо по середине дороги по одной только ей известным, кошачьим делам.

   Вдруг дверь в доме Гончарук распахнулась, на крыльцо с видом хорошо подгулявшего человека вышел Ивановский. Спустился с крыльца, аккуратно прикрыл за собой калитку и, сдвинув на затылок фуражку, двинулся в сторону леса.

   - Лейтенант, сигнал - негромко окликнул пристроивший недалеко, за грудой битого кирпича Барсук - клюнула голуба.

   - Вижу - так же негромко отозвался Андрей, наблюдая за вновь шевельнувшейся в окне шторкой - а вот клюнула или нет, пока не знаю, вон в окошко "пасет". Хитрая стерва. Подождем.

   Ждать пришлось не меньше часа. Наконец, одетая в теплый, крытый полушубок и щегольские полусапожки женщина вышла, и оглядевшись, быстро зашагала по улице в сторону высокого здания из красного кирпича с двускатной крышей и двумя пристроенными к нему часовнями.

   - В костел пошла, точно говорю - прошептал над плечом Рамкин - а нет. Мимо проходит. Куда это она?

   - Давай за ней, только близко не подходи - распорядился Карасев - а я подожду пока, и следом потихоньку двину. Барсук, здесь остаешься, наблюдать за домом.