Никто, кроме президента

Я не поленился взять у нее из рук пятый бланк и обнаружил, что там круглым детским почерком выведено: «Карлос Бильярдо».

– Ладно, – сдался я. – Пусть это нарушение всех правил, но я лучше сам заполню, от первой до последней буквы. Дайте ручку…

Кроме меня, о будущей перетасовке в эфире знала только режиссер Татьяна. Да и она неточно. Я лишь намекнул, что после утренней программы у Таисии Тавро, женщины тонкой и впечатлительной, мог обостриться ее хронический нервный недуг. А потому, возможно, она пришлет к нам замену. Но Ленца мы пугать не будем. Вдруг еще обойдется? «Дай бог, чтобы все обошлось», – механически проговорила Татьяна, однако лицо ее выражало совсем другое. Она не хуже меня понимала: к детям некоторых людей подпускать нельзя. Они страшней алкоголя и никотина, вместе взятых.

Кстати, подумал я, хорошо бы мне заранее покурить, пока есть свободное время. Я вытащил верную «Яву» из пачки, но не тут-то было! Уже на лестнице меня требовательно отловили за рукав.

Это был юный Дмитрий Дмитриевич Ванюков из сектора четыре. Он сегодня примчался раньше всех, и его переполняла энергия. Мне даже почудилось, что он контрабандно провел с собой пятерых или шестерых братьев-близнецов, – настолько его везде было много. Куда бы я ни шел, повсюду обязательно натыкался на одного маленького человека в кудряшках. Сперва Дмитрий Дмитриевич крутился у автоматов с «Пепси» и леденцами, еще не заправленных. Затем обежал студию раз пять или шесть, посидел на каждом сиденье, пощелкал по микрофонам, поприставал к осветителям, обоим операторам, помрежам, Татьяне и зашедшему, на свою беду, в студию главному дизайнеру телеканала Рустику Когану.

Теперь дошла очередь до меня. Хотя, пожалуй, нет: на всех остальных он разминался, а главной целью с самого начала был я.

– Лев Абрамыч, – деловито обратился ко мне юный Ванюков, – у меня есть серьезный мужской разговор. Короткий, вы не бойтесь.

– Слушаю, – вздохнул я.

Раз уж мы называем игроков, как взрослых, по имени и отчеству, нельзя уклоняться от бесед с ними. Хотя бы в студии наши слова не должны быть пустой болтовней. Тем, кто приручает малых сих, следует отвечать за базар – это еще до Экзюпери придумано. Курить уже хотелось жутко. Но я вернул сигарету обратно в пачку.

– Лев Абрамыч, я сегодня должен победить! – строго сообщил мне Дмитрий Дмитриевич. – Мне надо им всем доказать, понимаете? Я и дома пообещал, что победю, и в школе сказал, чтобы сегодня смотрели. Если выиграю не я, то все, считай, пропало. Задразнят.

– И что от меня требуется? – напрямую спросил я. – Подсказка?

– Нет! – Ванюков отчаянно затряс всеми своими кудряшками. – Нет! Все должно быть честно. Вы только дайте мне шанс, а я смогу ответить. Я угадаю. Я еще во сне почувствовал.

Кудрявый клоп повел себя по-умному. Подсуживать любимчикам я не имел права. Другое дело – я мог не вредничать и закрыть глаза на то, что игрок уже выступал на этой неделе.

– Ладно, – согласился я. – Уговорил, шанс у тебя будет. Но дальше все в твоих руках, без обид. Переигрывать не дам. Ошибаешься раз – выбываешь из команды на полгода. Идет?

– Ура-а-а-а! – прокричал клоп Дмитрий Дмитриевич и кинулся в студию, где, судя по шуму, едва не снес на радостях нашего главного оператора вместе с камерой и двумя ассистентами.

Я достал, наконец, «Яву». Щелкнул зажигалкой, подпалил сигарету, успел сделать пару торопливых голодных затяжек, но дальнейшему помешал мой сотовый. Звонок был из тех, на которые отвечают.

– Здравствуйте, Лев Абрамович, – услышал я в трубке. – Как там ваше самочувствие?

При первых железных звуках начальственного голоса у меня засосало под ложечкой. Забегали мурашки, зачесалось в носу, заплясали блики перед глазами. Раньше, пока я надувал Ленца по служебным мелочам, мой организм реагировал на него спокойнее.

– Здравствуйте, Иннокентий Оттович, – ответил я. – Спасибо, я уже поправился. Ничего из вчерашнего практически не болит.

Пока еще я не лукавил. То ли на нервной, то ли на какой иной почве мои благоприобретенные болячки, включая ребро и копчик, трусливо затаились. Понимали, что мне не до них.

– Вот это вы молодец! – одобрило начальство. – Я сегодня в Госдуму заезжал, и там, знаете, все про вас только и спрашивали. Депутаты, министры, а особенно господа с других каналов. Они-то думали, что у вас постельный режим. А я их умыл: «Шиш, не дождетесь! Лев Абрамович в строю, он уже выходил в эфир на Сибирь и Дальний Восток»… Кстати, как все прошло?

– Как всегда, Иннокентий Оттович. – Отвечая, я намеренно строил фразы покороче. Они помогали симулировать беззаботность. А честность и так была при мне. Пока. – Особых проблем не возникло. Загадку разгадали. Многие же читают детективы.

– Многие, да, – подтвердил Ленц. Он выдержал паузу, а затем вдруг цепко спросил: – А Таисия Глебовна не скучала у вас?

Обычно человек-агрегат не был настолько дотошен. Тут может быть два объяснения. Первое – он что-то заподозрил. Второе – он так сильно прогибается перед Глебовной; вернее, перед Глебовичем, ее братом. Надеюсь, здесь второе. Даже думать боюсь о первом.