Никто, кроме президента

Теперь уже я искоса следил за его реакцией. Ага! В глазах Собаковода что-то мелькнуло, и лицо еле заметно расслабилось. Он принял мою игру за правду! Он поверил! Верь, Фокин, верь, что ты всем рулишь, что я у тебя под контролем. Как только ты вообразишь меня одним из ручных псов, я тебя укушу.

– Ну ты развоевался! – Фокин по-хозяйски закинул ногу на ногу. Грубость мою он не стал парировать своей. Значит, веду я себя правильно. – Куда идти и с кем встречаться – решать не тебе. Ты что думаешь, мало всяких разных к тебе набивалось? Те же корейцы прямо замучали – так им хотелось президента увидеть. Но шиш им, узкоглазым, перебьются. Скажи спасибо, тебе Василия этого устроили, все-таки он из наших, из славян… Короче, Паша, так: с капризами ты завязывай. Прикажу – пойдешь в театр, прикажу – сам станцуешь маленьких лебедей. Ясно?

– Да, да, все ясно, – устало сказал я. Теперь Собаковод должен увидеть: мой костерок опять притух, вино моей злости перебродило в уксус. – Начальство прикажет – превращусь в мотылька и буду порхать над лампочкой… Это все на сегодня?

– Почти. – Фокин не торопился уходить. – Про хорошее мы с тобой поговорили, осталось про очень хорошее. Ты вот хамишь, а я тебе, между прочим, подарок делаю… Цени, сам склеил!

Собаковод пошарил в нагрудном кармане и достал оттуда свернутый в несколько раз желтый листок, который оказался мятой бумажной короной с зубчиками – такой ее обычно представляют в сказках.

– Надевай, – хохотнул он, – ты у нас царем будешь.

– Ни за что, – отбоярился я фразой управдома Бунши. – Мне не нужно твое царство, Фокин.

Последнее время Собаковод все чаще и с возрастающим упорством подавал мне разные монархические намеки. То табакерку вдруг приносил с царским вензелем, то среди моих книг утром появлялись тома жэзээловских «Династии Рюриковичей» и «Династии Романовых». А однажды я, съев суп, обнаружил на дне тарелки портрет Александра Третьего. Или, может, то был Никита Михалков в роли Александра Третьего? Признаться, физиономии русских самодержцев, кроме Петра и Николая Второго, я помню неотчетливо.

– Да кто тебя спрашивает, нужно тебе или не нужно? – с презрением сказал Фокин и бросил бумажную корону мне на кровать. – Будет приказ – коронуешься, как положено… В Большой театр он, видите ли, передумал! Пойдешь и будешь сидеть, к царской ложе привыкать. Монархи на Руси ходили по балетам, и ты будешь. Со временем балеринку какую-нибудь тебе дадут, все цари у нас были по этому делу…

Я понял, отчего они разрешили встречу с Козицким. Это у них что-то вроде предпродажной подготовки меня. Будущий генсек ООН обязан увидеть президента Волина в здравом уме и трезвой памяти. То есть в скором времени мировой общественности представят нового императора Павла. Один Павел Петрович на Руси уже был – значит, я буду Павлом Вторым. Я вспомнил, чем кончил мой царственный тезка… Табакерку, выходит, носили мне со смыслом.

– А каким же монархом я буду, абсолютным или, допустим, конституционным? – вяло спросил я.

Любопытству моему следовало выглядеть угасающим, инерционным: по легенде, Паша уже скис, перегорел, сопротивления не окажет. Хоть вы короля-солнце из него лепите, хоть японского микадо.

– Не бойсь, все сделаем, как в Европе, – весело ответил Собаковод. Музыкант, похоже, успел его натаскать по теме. – И царь, и Конституция будут в одном флаконе. Ее, конечно, малость переделают, чтобы царь мог в любой момент всех послать на хер и управлять, как его левая пятка захочет… И на посты назначать, само собой, кого пожелает.

Раз меня посвятили в их план, смекнул я, стало быть, перемены вот-вот грядут. Таиться им больше нет смысла. Президент – пленник скоропортящийся, два срока максимум, из которых Волину осталось полсрока. У царя же срок годности не ограничен. Ситуацию можно законсервировать надо-о-олго. Я буду кремлевской Железной Полумаской: вроде как у власти и одновременно в тюрьме.

– Думаете, все вам сойдет с рук? – спросил я. Надеюсь, в голосе моем было достаточно тоски и безнадеги.

– Без проблем, – весело подмигнул Фокин. – Западу наплевать, наш народишко будет рад, а тебе, Паша, куда деваться? Попробуй рыпнись – и еще одна подлодка будет на твоей совести. Или самолетик пассажирский еще один грохнется. Ну а рыпнешься посильнее – и кое-чьи детишки отправятся вслед за мамочкой… В общем, – добавил он самодовольно, – все козыри у нас.

Как бы не так, дружок, подумал я с очень холодной и очень спокойной ненавистью. Одного туза в рукаве и я припас на завтра. Только бы Козицкий не подвел.

31. BASIL KOSIZKY

Сердюк проверил по карте, высунулся из окна машины, затем опять глянул на карту, наморщил нос и, наконец, сделал вывод:

– Кажется, приехали. Чистый Гарлем, Василь Палыч! И как здесь только люди живут?