Никто, кроме тебя 2

И, тем не менее, Луис посчитал за лучшее первым появиться в траттории. Это давало немаловажный козырь – вот, мол, вы все меня, невесть в чём, подозреваете, а я, как ни в чём не бывало, появляюсь, где мне вздумается… И уже хотя бы одно это косвенно указывает, что я ни в чём не виновен…

Подойдя к столику, где сидел Анхель, Луис вежливо поздоровался:

– Добрый вечер…

Тот, напряжённо посмотрев на подошедшего, кивком предложил присесть:

– Добрый… Прошу вас.

Трехо уселся на место, где только что сидел Карлос, и с некоторым вызовом посмотрел на Парру.

– Вы, сеньор полицейский комиссар, недавно просили, чтобы я зашёл к вам в участок…

– Ну, и что же?…

Улыбнувшись, Трехо произнёс:

– Ну, вот…

В этой незаконченной фразе явно угадывался весьма незамысловатый подтекст – мол, ну, вот я и пришёл… Сам пришёл – как после этого меня можно в чём-нибудь подозревать?…

Впрочем, подобная манера поведения могла бы обескуражить какого-нибудь малоопытного полицейского, но только не Анхеля…

Прищурившись, словно у него болели глаза, полицейский комиссар спросил:

– А почему вы не сделали этого раньше?…

Тяжело вздохнув, Луис Трехо с деланным сожалением произнёс:

– У меня очень много дел, сеньор полицейский комиссар… Очень много… Я ведь был и на отпевании, и на похоронах…

Трехо не врал – он действительно был и в соборе св. Яго, где отпевали тело хозяина «Золотого барана», и на кладбище…

Луис очень предусмотрительно посчитал, что это лишит тех, у кого могли бы возникнуть какие-либо подозрения, всякой почвы для таковых…

– А почему вы не зашли ко мне сегодня?… Хотя, собственно, мы договорились, что вы нанесёте визит в полицейский участок немного раньше…

Виновато улыбнувшись, – извините, мол, – Луис Трехо с чувством ответил:

– Я был так расстроен после похорон… Да, я не очень хорошо знал покойного, как, например, обитатели этого квартала, но сеньор Хуан Франциск Сантильяна, не скрою этого, был мне очень симпатичен… Ведь он также плохо знал меня, – а, тем не менее, предложил на него поработать… Зато теперь я целиком и полностью к вашим услугам… Вы хотели меня о чём-то спросить?…

Парра кивнул.

– Да, сеньор Трехо… Вы ведь, наверное, хорошо знаете, что какой-то мерзавец похитил дочь всеми уважаемого сеньора Антонио Ломбардо, маленькую Пресьосу… Это случилось вчера, когда с ней гуляла горничная дона Антонио, сеньора Торрес…

Утверждать, что Луису это неизвестно, было совершенно бессмысленно – о похищении маленькой Пресьосы только и говорили в квартале Фуэнтэ Овехуано… Кроме того, об этом дерзком похищении уже сообщили утренние газеты. Поэтому утверждать обратное означало только навлекать на себя лишние подозрения, и Луис прекрасно понимал это…

Наклонив голову, чтобы не выдать блеска глаз, Трехо ответил:

– Да, я в курсе…

Оценивающе глянув на собеседника, полицейский комиссар спросил:

– И что вы можете об этом сказать?…

– О похитителе?… О, это просто мерзавец!… – с явно преувеличенной запальчивостью воскликнул Луис.

Восклицание Луиса прозвучало очень уж патетически, театрально, чтобы Анхель не понял этого…

«Мне кажется, он наверняка переигрывает, – подумал Парра, – слишком уж рьяно демонстрирует этот тип своё благородное негодование…»

– Нет, я хотел спросить не о похитителе, – спокойно произнёс Парра. – Меня интересует, что вы думаете об этой истории вообще?…

Луис Трехо всё с той же преувеличенной готовностью демонстрации возмущения в адрес похитителя маленькой девочки продолжил:

– Кошмар!… Просто тихий ужас!… Я никогда не думал, что такое возможно в Мексике… Похищать маленьких детей среди бела дня – что может быть ниже, что может быть ужаснее!…

Парра слушал, искоса поглядывая на собеседника. Наконец, когда тот умолк, полицейский комиссар поинтересовался:

– Скажите… Какого рода у вас отношения с самим сеньором Ломбардо?… Только честно.

Тpexo искренне удивился:

– А почему вас это интересует?…

Выражение лица Анхеля стало необычайно серьёзным. Он произнёс:

– Насколько я знаю, вы очень виноваты перед этим сеньором… Вы ведь пытались убить его, не так ли, сеньор Трехо?…

Трехо повертел головой, будто бы узкий воротничок натирал шею…

– Я честно отсидел в тюрьме за всё то, в чём меня обвиняли, сеньор полицейский комиссар, – мрачно ответил он, – я честно отсидел в тюрьме… Как сказал прокурор – отдал все свои долги… И этот сеньор теперь интересует меня постольку, поскольку… То есть, я хотел сказать, что он меня вообще не интересует…

Слегка, одними только уголками губ улыбнувшись, полицейский комиссар поинтересовался:

– Тогда – откуда же такое бурное негодование по поводу похищения Пресьосы?…

– Ну, она ведь маленькая девочка, она ещё несмышлёный ребёнок, – принялся объяснять Трехо. – Она ни в чём не виновата…

– То есть, – вновь саркастически улыбнулся Анхель, – то есть, не хотите ли вы, сеньор Трехо, сказать, что сочувствуете вашему заклятому врагу?…

После этих слов он испытующе посмотрел на собеседника.

Однако тот довольно быстро нашёлся:

– Я сочувствую не ему, сеньор полицейский комиссар, а маленькой девочке… При чём тут ребёнок?… Если бы кто-то и хотел свести счёты с доном Антонио, то не таким же способом!…