Никто кроме тебя

Как ни пыталась я говорить бесстрастно, в моём голосе все-же проскользнули ироничные нотки. Он, к счастью, не обиделся, и понимающе кивнул.

– Нелегко принять возможность существования таинственных и непонятных сил.

– Нелегко, – согласилась я.

А про себя подумала: если уж просветленные умы современности считают их «антинаучным бредом», то у меня, тем более, нет причин думать иначе.

Он тоже встал, потянулся, как после сна, и надел свой дождевик.

– Это поначалу. Со временем ты начнешь видеть этому подтверждение каждый день, во всем, что тебя окружает.

– Может, пора уже возвращаться в Дипвуд?

Я демонстративно поёжилась, давая понять, что мёрзну. Он согласно кивнул, нашарил в темноте фонарь и зажёг его.

– Идём.

Глава 11

Той же тропинкой, какой шли до водопада, мы вернулись к квадроциклу. Дождь совсем прекратился, ветер утих и все лесные шорохи как будто бы исчезли. Рычание мотора и яркий свет фар разрезали ночную тьму, и мы двинулись в обратный путь.

Сидя за спиной Уаэтта Торнтона, я всю дорогу размышляла, как мне стоит теперь относиться с нему и к его абсурдному рассказу про неких Иннатов. Нравится ли он мне теперь также, как раньше? Он красивый, образованный, интересный парень. По какой-то неясной причине, он настаивает на встречах со мной и рвется помогать. Так, может быть, прояснить все волнующие и пугающие меня моменты и обстоятельства той поездки к Ураганному Хребту? Если у него найдутся приемлемые для меня объяснения, можно будет начать все с чистого листа?

Благополучно выбравшись из леса, мы в скором времени вновь оказались на знакомой подъездной аллее особняка мэра. Я рассчитывала, что Торнтон довезет меня до дома, но у него, вероятно, были другие планы.

Когда квадроцикл въехал в просторный гараж, я спрыгнула и поспешила к зеркалу на стене. Ну надо же? Я снова выгляжу на свои восемнадцать, следов болезни или усталости и в помине нет. А самое важное – глаза. Они совершенно обычные, не болят и не полыхают огнем. Ну, разве что, радужка излишне яркая.

Уаэтт поставил наш транспорт в углу, накрыл чехлом и направился ко мне. Помимо воли я искренне улыбнулась ему. Я была ему по-настоящему благодарна в тот момент.

– Я понимаю, насколько глупым мог показаться тебе мой рассказ об Иннатах. И чтобы развеять все твои сомнения, хочу предложить еще одну ночную авантюру.

Растянув губы в обаятельной белозубой улыбке, он взял меня за руку и повел наверх, в дом. Я не возражала, ведь совершенно точно – мы тут были не одни.

В особняке нашего мэра я была впервые. Прихожая и гостиная тонули в темноте. Тишина стояла такая, будто дом был пуст. Ни одна ступенька добротной деревянной лестницы не скрипнула, пока мы крадучись поднимались наверх.

Просторная комната, в которую меня привёл Уаэтт, была чем-то средним между библиотекой и гостиной. Две стены занимали высоченные стеллажи с книгами. Посреди помещения, смотрящий на широкую плазменную панель на стене, стоял обитый светлой клетчатой тканью диван. У занавешенного плотными шторами окна – низкий столик и два глубоких английских кресла, по бокам которых расположились одинаковые высокие торшеры на резных ножках. Они-то и освещали сейчас это небольшое пространство.

Торнтон, без всяких церемоний, вроде «может чайку», подвел меня к дивану, а сам направился к книжным полкам.

– Мой род, как и твой, существовал на Шотландском высокогорье с незапамятных времен, – начал он свой рассказ, попутно просматривая корешки старинных изданий.

Какие-то кланы сосуществовали в мире, какие-то враждовали. Но три клана Иннатов – Торнтоны, Брауны и Фрэйзеры, на протяжении столетий были тесно связаны между собой многочисленными межклановыми браками, и всегда держались вместе, наступая на всякого противника единым фронтом.

Так, вероятно, и продолжалось бы до наших дней, но на пути к благополучию и процветанию встал непобедимый враг – церковь.

Я согласно кивала:

– Бабушка рассказывала, что в те годы по нашей земле прокатилась волна религиозных репрессий. Неугодных власти и церкви людей обвиняли в колдовстве направо и налево. Ересь приравнивалась к государственной измене…

– Да. Торнтонов и Браунов объявили вне закона и преследовали по всей Шотландии. Многие погибли, но кое-кому удалось уцелеть. Покинув Британские острова, мои предки добрались до тихоокеанского побережья Северной Америки и обосновались здесь, на Гриншеттере.

Я внимательно слушала, но пока что не находила в его рассказе ничего для себя нового.

– С Торнтонами и Браунами – ясно. А что же Фрэйзеры?

– Фрэйзеров тогда не тронули, но за подозрение в пособничестве неверным все же держали под прицелом.

Меня вдруг осенило:

– Фрэйзеры, которые живут теперь в ущелье – это потомки тех Фрэйзеров, которые приплыли сюда в восемнадцатом веке вместе с Торнтонами и Браунами?

– И да, и нет.

– Как это?

– Фрэйзерам не было нужды бежать из Шотландии. Клан был очень силён и мог противостоять нападкам со стороны короны. Единственным представителем клана, отправившимся в Америку вместе с беглецами, стала юная Саманта Фрэйзер.

– Саманта? Та самая, с горящими, как у меня, глазами?