Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Клички в столице разыгрались не на шутку. Они в шестидневную войну сильно помогли одной, вновь образованной разведке, и пытались внедрить её прямо в здание, в котором Серёжа отвечал за ключи от двери и остальных комнат.

Высшие чины этой разведки, изрядно разомлевшие от выпитого вина, уже никого и ничего не стеснялись.

Они уже не лезли трезветь в бассейн, наполненный голубой водой, и не бросали сластолюбивых взглядов на купальщиц.

Они просто галдели, как галдят на восточном базаре. Галдели ни о чём, иногда выкрикивая что-то, вроде: «Сара, ты куда, дрянь, ушла, завтра уволю».

Массад гулял. Причина была более чем весома. Российский министр принял израильское гражданство. Торжество соответствовало рангу. Приезды губернаторов и воров в законе с этой минуты становились не актуальны. Офицеры уже выпили за своё светлое будущее, когда все российские министры станут гражданами Израиля, и за то, что количество самих министров в России превысило число министров в самом Израиле. Эти тосты были произнесены в присутствии нового гражданина Израиля. Гражданин млел, клялся в любви и твердил, что Россия уже у их ног.

Потом на нового гражданина «напустили» купальщиц и пили без него под другие тосты. Офицеры шутили и повторяли друг другу: «Израиль – великая страна, если бы было по-другому, её называли бы Изя».

Массад веселился. Это был несомненный успех. Вся политическая верхушка России грела свои сытые животы под тёплыми лучами палестинского солнца и клялась с экранов телевизоров в любви к земле обетованной, признавая её за свою родину.

Более того, как когда-то у города Ершалаима был пригород, называющийся Нижним Городом, так сегодня в России появился пригород Израиля – Нижний Новгород. Россияне шутили по этому поводу «напропалую», а что им ещё оставалось? Шутники вымирали по миллиону в год.

Безопасность России впервые стала зависима от числа её жителей. Но за безопасность отвечали министры России – граждане Израиля. Это ли не успех?

Массад гудел. Пьяны были все, включая и купальщиц, получивших приказ «расслабиться». Из всей компании трезвым оставался только один человек, её начальник. Его звали Вар-равван. Он пил вместе со всеми.

Он разгонял кровь и пытался отогревать душу, лаская купальщиц. Но мысли его от этого становились только яснее. Образы накатывались на него непрерывными волнами:

– Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир принёс нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвёл народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? – И тут Каифа грозно поднял руку:

– Прислушайся, прокуратор!..

– Ты слышишь, прокуратор? тихо повторил первосвященник, – неужели ты скажешь мне, что всё это, – тут первосвященник поднял обе руки, и тёмный капюшон свалился с головы Каифы, – вызвал жалкий разбойник Вар-равван? [М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Вар-равван ещё не успел осмыслить увиденного, как на него накатилась новая волна:

Я теперь в дураках – не уйти мне с земли –
Мне расставила суша капканы:
Не заметивши сходней, на берег сошли –
И навечно – мои капитаны…

[В. Высоцкий]

Вар-равван согнал со своих колен купальщиц, с глубочайшим презрением посмотрел в сторону нового гражданина Израиля и погрузился в голубую воду бассейна. Он ушёл на самое дно, там перевернулся на спину, открыл глаза и стал медленно всплывать, глядя на Солнце.

Вар – равван был озабочен и озабочен давно. Разведка, которой он руководил, не соответствовала классическим представлением о ней. Это была не разведка отдельного государства, это была разведка целого народа: живущего по всему миру. Да, он влиял на всех и вся на Земле, а дальше? Он вдруг почувствовал себя мусорщиком, утилизирующим чужие нечистоты.

Он стал задыхаться и быстро всплыл на поверхность бассейна, выбросив при этом фонтан брызг. Купальщицы оживились и со всех сторон стали прыгать в воду и плыть к нему. Он что-то крикнул им, похожее на «брысь», и они столь же легко уплыли обратно. Вар – равван подплыл к пенопластовой подушке, перевернулся на спину и положил её себе под голову. Он надавил на подушку головой, чтобы вода залила уши:

– Прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-норца? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил:

– Синедрион просит отпустить Вар-раввана…..

– Признаюсь, этот ответ меня удивил, – мягко заговорил прокуратор, – боюсь, нет ли здесь недоразумения.

Пилат объяснил. Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована.

В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Норци совершенно не сравнимы по тяжести.