Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Те, которые сидели на корточках, обсуждали очень серьёзный вопрос, чтобы сидеть как-то иначе. В стране наметились тенденции к созиданию.

Созидание… – это была прямая угроза всем членам правительства, сплошь состоящего из работников социальной сферы. Надо заметить, пока, так называемые, трудоголики страны опыта восстанавливали храмы и церкви, правительство не шибко волновалось. В храмах верховодили те же делители. Но созидать новое, когда ещё полным-полно старого – это лишнее.

Члены правительства сидели и курили. В воздухе из колец серого дыма складывались слова: «Кто виноват?», «Что делать?». Многочисленные зеваки, которых и ранним утром много в тех местах, даже могли их прочесть. Бой часов каждые пятнадцать минут то поднимал дым выше, то наоборот прибивал его к земле. Правительство решало труднейшую задачу – как «Не пущать» к созиданию. Самый мудрый и почётный член правительства, на местном сленге вожак, «вор в законе», «неприкасаемый» рёк лозунг: «Наша цель – социально – ответственное созидание». Ему вторил второй по значимости вор: «И то верно, пусть восстанавливают народное хозяйство, и так вон сколько всего понастроили».

Его взгляд упёрся в недавно восстановленную церковь двум святым, носящих имена внуков первого вора, и не наоборот. Остальные молчали и не потому, что думали, просто вечером открывалось окно «раздатки», и место возле корыта было куда важнее всех висящих в воздухе вопросов. «Воры» задремали. Их дрёму прервал специально приглашённый по данному случаю представитель народа с соседней улицы. Это был истинный представитель народа. Народ его избирал из вредности, и чтобы нескучно было. Он оправдывал все ожидания. Не сумев сдвинуть здание из красного мрамора, он обежал всю площадь вокруг него в поисках виноватого. Он ещё ничего не знал о новом лозунге, поэтому тараторил не в тему: «Убрать здание, а то опять гуськом руки за голову от нар до нар постигать прелесть справедливого дележа». Воры вздохнули и посмотрели на вторую часть правительства…

Первомай был в разгаре…

Только Ванька Встанька в подвале Сергея звенел не переставая. Это попугай не давал ему покоя, живя ожиданием и предвкушением своего праздника Международного дня попугая, которым по какой-то странной причине венчался месяц май.

Попка справедливо полагал, что раз есть он попугай, значит, есть и праздник его появления на Свет. И это правильно, поэтому он и звенел. Рядом с этим звоном все остальные были неслышимы…

Глава 22. Стыки – видения

На острове жизнь шла своим чередом. Островитяне опять сбились с ритма и были очень далеки от поиска. А направляющая сила в лице Демон – крата и Диктат – крата рубилась в картишки. По этой части они оба были большие знатоки.

Диктат – крат предпочитал английские небольшие карты французского образца, делаемые Деларю и К для сбыта во Франции. Демон – крат – так называемые «танкервильскiя», братьев Бэнкс, но английского образца. Эти карты были тонки и малы, что позволяло проделывать игрокам разные фокусы. Кот же отважится заподозрить их в «мухлеже». В стране опыта, конечно, уже никто не помнил этих изготовителей, да и последние колоды давно превратились в пыль, ещё лет 100 тому назад, но чем – то они запомнились Скульптору, и он не возражал, если его помощники с своему удовольствию и всеобщей радости распишут «пульку». Трудиться им приходилось в агрессивных условиях. На военизированной планете только и отдохнешь, что за выпивкой или игрой. Если ты, дорогой читатель, думаешь, что везде играют в игры, пьют и курят, то спешу тебя расстроить или, наоборот, обрадовать, не везде. Только там, где жизнь невыносима без этих маленьких радостей. Но там, где есть большие, через маленькие уже перешагнули. Мы же пока на маленьких радостях тренируем свои, увы, ещё маленькие мозги. Но не буду отвлекаться. Карты эти ласкали и руки, и глаз, как хорошо сделанная вещь, завершившая мысль. Но самым интересным в этих картах была лицевая сторона. С такой стороной шельмовать было невозможно. Это была вечно изменяющаяся голограмма. Демон – крат с интересом рассматривал карты Диктат – крата, пытаясь угадать, что у того на руках. Вроде, все карты одинаковые: Амфитеатр, арена, изрубленные гладиаторы лежат на подкрашенном красной пылью песке, чтобы слабонервные не падали в обморок от кровяных луж.

Один гладиатор стоит, высоко подняв меч и щит. По всему видно, что убивать ему больше некого, и народ на трибунах выдыхает из себя последнюю жажду крови. Но это только, так сказать фасад, низенькая оградка, а за ней совсем другая жизнь. Демон – крат видит совершенно иную галокартину.