Никто не ангел

В таком случае становится понятно, что другого раза не будет, но она почему-то начала его уговаривать словами «да брось», «так вся жизнь пройдет» и «поехали». Допустила роковую ошибку, сказав, что «нельзя же только учиться». Последнее его резануло ножом: человек против своей воли почти целый учебный год жил одной лишь целью и, как ни рад бы был, не мог это изменить. Но она не могла этого знать. Сергей попросту поспешил ретироваться.

Бегство с поля боя состоялось поздно вечером и закончилось в его квартире. Он залез под одеяло и долго не мог уснуть, мучимый участившимся сердцебиением, неприятными предчувствиями и обрывками мыслительных ниток.

Этой ночью Сергей увидел во сне свой страх. Почему-то он предстал в образе довольно гадкого мужчины с бегающими глазами, с которым кто-то разговаривал.

– Что ты наделал?.. Зачем испугал?.. – укорял собеседник.

– Я не виноват!.. Это от меня не зависит…

Этот отрывок – все, что запомнилось Сергею. Он проснулся поздно, и ему совсем не хотелось толковать сновидения.

Голова и живот побаливали, немного тошнило. Он опять чувствовал сильную усталость. Каждый раз такое утомление навевало ему мысли о приступе его болезни, он начинал думать только об этом, и ему становилось здорово не по себе.

Впервые за много лет Сереге захотелось пойти поговорить с матерью, и он вышел в родительскую комнату.

Было воскресенье. Отец куда-то слинял, мама возилась на кухне.

– Проснулся? Есть будешь?

– Буду, – кивнул Сергей, опуская глаза.

Она поставила перед ним тарелку и продолжила перебирать посуду. Сергей мечтал, чтобы она начала разговор, но она молчала, и он без звука ел.

Через полчаса он медленно дохлебал свой чай и пришел к ней в комнату.

– Может быть, цветы пересадим в выходные в другие горшки? – внезапно для матери спросил Сергей, садясь перед телевизором.

– Я думала, тебя цветы не интересуют, – проговорила мать.

– Почему бы и не поменять интересы, – пожал плечами Сергей.

Она встала и нажала на кнопку выключения. Потом села рядом с сыном и взяла его руки в свои.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила она его.

– Нормально более или менее… – снова пожал плечами Сергей.

– Хорошо. Мне надо с тобой поговорить, Сережа.

– Для этого я должен хорошо себя чувствовать? – усмехнулся он.

– Я хочу, чтобы ты всегда себя хорошо чувствовал, – ответила мама. – Мы с папой знаем, что тебе в последний год было очень нелегко… – Сергей повел носом: пахло странным соусом родительского заговора. – Хорошо, что теперь тебе намного лучше. Я, конечно, надеялась и всегда говорила отцу, что ты стал более серьезным и разумным… Но он не согласен со мной, отвечал, что молодость возьмет свое. И, видимо, он прав. Наверное, так и должно быть.

– О чем ты, я не пойму? – Сергею надоело, что она сжимает его руки, и он отнял их у нее.

– Ты молодой, Сережа. Тебе хочется ходить на танцы, выпивать… Я с этим ничего поделать не могу, наверное, главное, чтобы этого не было слишком много в твоей жизни…

– К чему ты клонишь, мам?.. – нахмурился он.

– Мы с отцом люди в возрасте…

«Старички – лет сорок пять», – подумал Сергей.

– Нам тяжело выносить твой образ жизни… Мы вчера долго говорили ночью и пришли к выводу, что… тебе пора жить отдельно.

– Что?.. – ушам своим не поверил Сергей. Год назад он расцеловал бы ее за такое предложение.

– Мы собираемся разменять квартиру. Сами переберемся туда, где воздух почище, и тебе небольшую квартирку подберем… У нас есть небольшие сбережения, так что сможем все организовать…

– Мама… – Сергей потерял дар речи.

– Так будет лучше всем, – мама встала с кресла. – Мы тебя очень любим, – поцеловав сына в лоб, она снова ушла на кухню. То ли плакать, то ли радоваться.

Сергей был сражен громом. Обида, непонимание, которые он раньше испытывал по отношению к родной матери, ушли в прошлое. Теперь он почувствовал себя преданным и выкинутым из ее жизни вместе со своими проблемами и страхом не открыть с утра глаза.

Виолетте исполнилось двадцать три года.

Она по-прежнему была очень стройной, даже худой. Ее лицо почти не знало косметики, ростом она была невысока и ей легко давали семнадцать-восемнадцать.

И вот в этот чудесный год, когда жизнь все еще только начиналась, мать Виолетты решила устроить ей официальный конец света. Истерика заключалась в том, что Вика до сих пор не замужем и никаких предпосылок для этого не демонстрирует.

– Что же мне делать, мама?.. – спрашивала Вика, из глаз которой уже лились слезы.

– Перестать рыдать по любому поводу! И включить соображалку! – лютовала мать. – Если ты, конечно, не хочешь остаться одна! Ей-богу, Вика, уймись! Меня не послушала, когда надо было, сама теперь расхлебывай! – это был намек на старый конфликт. – Дожила до двадцати трех лет, ничему не научилась!..