Никто не хотел воевать

Он бросился через дорогу и в прыжке скрылся в придорожной канаве. Богдан понял, что это единственный шанс выжить и последовал за ним. Он мобилизовал все физические силы, и потому успел также залечь в канаву на противоположной от той стороны, с которой стреляли. За ними вслед кинулись еще трое легкораненых добровольцев… добежал лишь один. Куренчук бежал впереди полусогнувшись вдоль канавы… Как только достигли места, где огонь сепаратистов оказался менее интенсивным, без команды не сговариваясь разом рванули к лесопосадке. Богдан вновь сам себе удивлялся: в критические моменты, когда отстать и тем более встать было смерти подобно, ни кашля, ни головной боли как не бывало. Конечно, то было лишь временное улучшение, вызванное стрессовой мобилизацией организма. Когда достигли лесопосадки и вероятность получить пулю или осколок резко снизилась, Богдану вновь стало хуже – кашель буквально душил.

– Щось ти "Чечен" зовсим розклеився, – покачал головой Куренчук, оглядываясь на отстающего и едва волочившего свой автомат Богдана.

Третий, боец по касательной раненый в бок, на ходу сам себя перевязал и двигался достаточно быстро. Он с недовольством смотрел на Богдана, который явно тормозил движение.

– Оставьте меня… идите сами… я больше не могу, сил совсем нет, – Богдан дальше просто не мог идти физически.

– Пусть остается, с ним мы далеко не уйдем, – «поддержал» Богдана легкораненый.

– Йди, тебе нихто не держит. А я його не кину. Вин з москалями ще в Чечні воював, коли ти пид стил пишки ходив, там и здоровья залишився, – резко осадил его Куренчук.

Легкораненый не решился идти в одиночку и нехотя остановился, видя, что Куренчук хочет дать передышку выбившемуся из сил Богдану. Но Богдан и после пятнадцатиминутного отдыха оказался не в состоянии идти – его периодически душил кашель, буквально выворачивая наизнанку, и те приступы его буквально обессилевали. Куренчук решил в том леске и заночевать… Определить, что творится вокруг было невозможно. Беспорядочная стрельба возникала, то далеко, то близко и не поймешь в какой стороне и так же неожиданно затихала. По всему, такие же разрозненные мелкие группы добровольцев и ВСУшников, выходящие из окружения, наталкивались, либо на временные блокпосты, либо на засады ополченцев… Ночью Богдан сильно продрог и к утру у него начался жар.

– Доходимо до найближчого житла и там ми тебе залишаемо мисцевим. Тут одному тоби залишатися не можна – здохнешь, – Куренчук уже безоговорочно стал лидером этой мини-группы и по своему усмотрению принимал решения.

Донбасс, регион весьма густо населенный. Селения здесь встречаются довольно часто. Ведя под руки едва держащегося на ногах Богдана, они набрели на таковое, не пройдя и километра. Утренний туман позволил даже при столь невысокой скорости передвигаться скрытно. Они зашли в первый же дом. Там к ним отнеслись настороженно, но внешне вполне доброжелательно, хозяин мужик лет сорока пяти, его жена и двое сыновей-подростков. Добровольцев накормили, Богдана положили в кровать, сделали компресс, дали выпить таблетку Аспирин-Упса, пообещали привести врача… Куренчук на прощание переговорил с Богданом. Тот хоть и весь мокрый после действия таблетки и тяжело дышал, но был в сознании. Он сказал, чтобы забрали его автомат с подсумком и поскорее отсюда выбирались… Куренчук с легкораненым ушли, а Богдан в полубеспамятстве проспал-пробредил день, ночь… А утром следующего дня хозяин привел в дом ополченцев:

– Вот он, больной сильно. А те, что с ним были еще вчера ушли.

Старший ополченец, мужик лет сорока с обязательной георгиевской ленточкой на груди, ударил ногой по спинке кровати:

– Чего разлегся, сука укропская, вставай ответ держать будешь! Зачем в Донбасс с оружием пришел!?… О, да ты совсем плохой… Давай одевайся и соберись. Если дойдешь, мы тебя в штаб отведем, а не дойдешь, в канаве подыхать бросим…

Сутки беспрерывного сна, аспирин и то, что его хоть чем-то накормили, подействовало – Богдану стало заметно лучше. Он смог подняться, одеться, обуться. Его обыскали. Нашли паспорт с винницкой пропиской. Оружия при нем не было, а шеврон, определяющий его принадлежность к добровольческому батальону, перед уходом предусмотрительно с его формы содрал Куренчук. Ополченцам Богдан сказал, что рядовой, призванный по мобилизации. Те, конечно, не поверили… но они оказались не свирепыми. Ополченцы лишь пугали, но увидев насколько пленник слаб и сам долго идти не сможет, они посадили его в кузов какого-то грузовика, и повезли в Иловайск, где собирали таких же пленных.

27