Никто не хотел воевать

Татьяна, пожалуй, впервые за все время беседы перестала улыбаться-усмехаться. Теперь уже она по-настоящему задумалась и ответила не очень уверенно:

– Пожалуй, здесь вы правы. Вполне возможны, что Ивантер из всех ныне здравствующих один из лучших поэтов России. А Горалик… да очень сильная поэтесса, но она не только еврейка, но даже не россиянка, она гражданка Израиля. И вообще ее поэзия – это не моя поэзия.

– Да какая разница пишет то она на русском. А что касается евреев… Да, если брать последние сто лет, то почти все лучшие поэты писавшие на русском языке – евреи. Пастернак, Мандельштамм, Левитанский, Бродский, сейчас Ивантер, Горалик, – в словах Богдана чувствовалась легкая издевка.

– Неправда, лучший поэт 20 века Есенин, которого евреи убили в 30 лет. Еще Павел Васильев был, которому вообще не дали встать на ноги они же, в 27 лет его в тюрьме убили. А те, которых вы назвали, все кроме Мандельштамма жили и творили подолгу и умерли своей смертью, увешанные премиями и наградами, – Татьяна приняла вызов и заговорила откровенно зло.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Но вам не кажется, что два больших таланта за сто лет из более чем ста миллионнов русских – это маловато. А евреи из двух – двух с половиной миллионов вон сколько выдающихся поэтов выдвинули и продолжают выдвигать, хоть их сейчас в России, наверное, от тех двух миллионов десятая часть осталась, – Богдан все более входил во вкус дискуссии.

– Потому и выдвинули, что для этого им создали условия. А русских… интеллигенцию, дворян – перебили и выгнали, самых умных и трудолюбивых крестьян раскулачили и выслали в малопригодные для жизни места. Вот евреи остались тут жить с прочими революционерами типа родителей Окуджавы, на Арбате поселились, а их детишки уже поперли всюду, в литературе, музыке, в науке. До самых семидесятых они тут вне конкуренции были, когда их начали понемногу выдавливать, и до сих пор никак выдавить не могут.

В голосе Татьяны уже явно звучало недовольство, что разговор потек в этом «русле». Тем не менее, она решила на явный негатив в отношении «национальной гордости великороссов», ударить в ответ по украинской:

– Вы тут явно пытались мне доказать, что русские малоталантливый народ. Но вам ли об этом говорить. Чего такого выдающегося выдвинул за те же сто лет украинский народ. Назовите хоть бы одного поэта, равного вышеназванным хоть русским, хоть евреям, или хотя бы не столь значимым, а где-то на уровне Твардовского или Вознесенского. Надеюсь, Евтушенко вы не будете относить к украинским поэтам.

Богдан понимал, что на его «выпад» скорее всего последует, что-то типа им услышанного и спешно обдумывал как ответить:

– Нет, Евтушенко никакого отношения к Украине не имеет, да и большим поэтом я его не считаю, скорее большим пиарщиком. А что касается украинской литературы… Да, я согласен, после Шевченко чисто украинских выдающихся поэтов в общем-то и не было. Но для этого имелись объективные причины, все наши таланты были вынуждены развиваться в лоне русской культуры и её же обогащали. Гоголь, украинец, а считается великим русским писателем, а если бы имел возможность писать на украинском языке, то стал бы великим украинским, но не имел. Для литературы фактор языка основополагающий в первую очередь для поэтов. Потому у нас и не появились выдающиеся поэты, ведь наш язык в тени русского не мог полноценно развиваться, да и сейчас еще не может.

– Интересное суждение. Признаться, я знакома с некоторыми украинцами – москвичами. Они хоть и скрывают свои националистические настроения, но нет-нет, это в них прорывается. Но вот такого анализа украинского языка и литературы обоснование их отставаний, я слышу впервые. Обычно они чуть не кричат, что все ваши поэты и писатели на голову лучше не только русских, но и всех в мире. Безо всякого обоснования конечно. А вот вы… Да, очень, очень интересно, – Татьяна вновь задумалась.

– Я вижу, тема поэзии, она у нас как-то сползла в область истории и политики. Вы не хотите несколько сменить тему и вообще поговорить о чем-то другом, о той же политике, раз уж мы ее затронули? – Богдан уже уверенно чувствовал себя, даже фривольно закинул ногу на ногу.

Впрочем, предлагая сменить тему, он не был уверен, что Татьяна согласится говорить на эту совсем не женскую тему. Но Татьяна вновь усмехнулась, обнажив свои идеальные зубы:

– Ну что же, можно и о политике поговорит. Например, о ситуации на Украине. Об этом вы, наверное, хорошо осведомлены? Давно хотела поговорить с человеком оттуда, чтобы судить не по журналистским репортажам, а из первых рук. А то, если послушать наших политологов, то виной всему какие-то бандеровцы, они всю эту бучу подняли. А ваши в интернете во всем Россию обвиняют. А вы как на все это смотрите, на чьей вы стороне?