Никто не узнает правду

— Дайте-ка подумать. — Джимми сделал вид, будто силиться что-то вспомнить, — Нет. Ничего похожего не было.

— А откуда вам известно, что у мистера Томпсона и мисс Ричардсон были близкие отношения?

— Я не утверждал, что мне это известно, агент. Я сказал — “ходят слухи”. Но портреты бедняжки Салли, которые Элайджа рисовал, едва только выдастся свободная минутка, говорят сами за себя.

Шериф Блейк наблюдал за допросами через стекло. Да, в отличии от агентов Уилсона и Кауфмана у шерифа не было опыта работы с убийцами, тем паче с серийными маньяками. Однако внутреннее чутье подсказывало ему, что никто из побывавших за эти серым невзрачным столом, не причастен к гибели девушек. Даже омерзительный Джимми Хоуп.

— Шериф, — Джонни Вивер вывел полицейского из раздумья, — проверьте почту. Пришли результаты анализов того образца.

Помощник вышел, а Блейк трясущимися руками стал искать долгожданное письмо из лаборатории. Черт знает почему, но шериф испытывал волнение сродни тому, что бывает у актеров на Оскаре перед объявлением победителя номинации. Что он надеялся увидеть? Стопроцентное совпадение с давно разыскиваемым ФБР серийником? Наверное, да. Это решило бы многие проблемы. По крайней мере, ему не пришлось бы арестовывать пастора или беднягу Элайджу Томпсона, который и без того раздавлен.

Мэтью Блейк кликнул на ссылку. “Никаких совпадений с образцами, содержащими в базе данным полиции и ФБР не найдено.” А на что ты рассчитывал, старый хрен? — шериф выругался, но тут же стал читать дальше. “Наличие в образце двух Х-хромосом свидетельствует о том, что данный материал принадлежит женщине”.

Глава 7. Кто бы мог подумать?

За свою жизнь Фрэнк Уилсон множество раз бывал в городах, подобных Блэклейку — тихих, ухоженных, ничем не примечательных. Здесь всегда царит сонная атмосфера, как в пансионатах для пожилых людей. Однако, стоит произойти убийству, как вскрывается сотни тайн и грязных секретов. Каждый с виду благожелательный горожанин обязательно имеет хоть маленький, но скелет в шкафу. Стоит просто хорошенько покопаться, как он вывалиться прямо на тебя. Блэклейк в этом смысле ничем не отличался от остальных. Но было и кое-что странное. Зло. Оно витало в воздухе. И это не только про убийства. Агент Уилсон служил в ФБР, он не был ревностным католиком, друзья и коллеги считали его атеистом. Однако, будучи ребенком Фрэнк не раз сталкивался с необъяснимым. Бабушка Уилсона по материнской линии слыла ведьмой среди чернокожих городка Колдривер, в котором жила семья. К ней часто приходили девушки, женщины. Реже — мужчины. Их жалобы и плач доносились из-за цветастой ширмы, служившей дверью в комнату. Посетители уносили от бабушки странных тряпичных кукол или скрутки из пахучих трав.

— Ты особенный, Фрэнки. — часто говорила будущему агенту пожилая родственница. — Обычно в нашей семье дар передается женщинам, но ты унаследовал его, хотя и мальчик.

Отец Уилсона ненавидел подобные разговоры и запрещал бабушке внушать ребенку “всякое сверхъестественное дерьмо”. Однако, Фрэнк и правда кое-что видел. Призраков недавно умерших людей, ауру болеющих, сгустки черной энергии. Он никому не говорил об этом, даже жене. В компании всегда высмеивал эзотериков, медиумов и целителей. Фрэнк полагал, что дар, тщательно скрываемый от посторонних, поможет ему в работе. Это и впрямь действовало. Достаточно было просто посмотреть на человека, чтоб понять — убийца он или нет. Вот только подобное не предъявишь в суде, и дела разваливались за недостатком улик. Сколько раз Фрэнк наблюдал, как очередному ублюдку удалось избежать правосудия, и тот спокойно разгуливает по улицам, вынашивая план нового убийства. Нет, агент Уилсон вовсе не собирался превращаться в Декстера Моргана и самостоятельно воздавать негодяям по заслугам, но наблюдать за царящей в мире несправедливостью было весьма тяжело. А потом он привык. Просто запретил себе думать о возмездии и на этом все. Но дар никуда не делся. Уилсон все еще чувствовал в людях зло. В Блэклейке он ощутил его не в людях. Зло витало здесь в воздухе. Не явственно, не в открытую, а маскируясь. Будто газ, не имеющий цвета и запаха. Зло разливалось по улицам, притворяясь чем-то иным.