Никто не вернётся

– Киитос, – сказала она.

– Оле килтти.

– Пожалуйста? – догадалась Ульяна.

Она вышла следом за Коко на кухню и устало опустилась на стул.

– Меня как будто изнасиловали.

Он достал из холодильника бутылку водки.

– Не знаю даже, – сказала Ульяна. – Но, наверно, ты прав.

– Прав, прав, прав, – повторил Коко и поставил на стол две стопки.

Выпили не чокаясь, молча. Ульяна прикрыла ладошкой обожжённый рот, потом вытерла накатившие слёзы.

Коко спохватился, достал сырную нарезку, маринованные огурчики, сервелат. Ульяна взяла ломтик сыра.

– Плохо, – вздохнул Коко. – Надо сказать полиции.

– Ой, да была я там. Им насрать.

Коко покосился в смартфон, видимо уточняя, что означает слово «насрать».

– Мне этот майор говорит, что муж прав. Представляешь?

– Муж? – удивился Коко.

– Да. Теперь, видимо, уже бывший. Скотина, тварь, пидор, гнида, членосос, гад, гад, сволочь.

– Изнасилвованивае – это очень плохое, очень тяжелое престулпление, – тщательно выговорил Коко. – Какое ещё изнасилование? А, да я не в прямом смысле. Не бери в голову.

– Брать в голову? – удивился он.

– Наоборот, не брать.

– Почему? Что?

Ульяна сама наполнила стопки.

– Ты ничего же не знаешь всё равно. Это долго рассказывать.

– Изнасилование, – сказал Коко. – Чьорт возьми, блят.

– Не было изнасилования. Это фигура речи. штейн?

– Шпрейхен зи дойч?

– Нет. Это от дедушки осталось. Дедушка три года в лагере провёл.

– ГУЛАГ? – спросил Коко.

– Ну какой ГУЛАГ в Австрии? Он в плену был, понимаешь? У немцев.

– А потом в ГУЛАГ?

– А потом он на Дальнем Востоке служил. И на Украине. Ой, всё, давай выпьем.

После второй стопки Ульяне стало тепло но. Водка уже не жгла. Хотелось поговорить будь хорошем и весёлом.

– Ты меня, пожалуй, спас. Славный ты парень.

Коко смущённо сопел, жуя сыр и огурчики.

– Не думай, я завтра найду какой-нибудь вариант. Пока не знаю какой. Может, Светка поможет. Это подруга моя единственная. Может, ментов всё-таки вызову. Посмотрим. Квартира мужа, конечно, но я там прописана.

– Муж – пидор? – сказал Коко.

– Не в прямом смысле. В переносном. Хотя как знать. Если учесть, что он выбрал мужика, а не меня, возможно, и в прямом. Я об этом думала, но не всерьёз, в шутку. А теперь… да нет, конечно. У Аркаши что-то с головой случилось. А мозгоправ ему подзуживает. Ничего, разберёмся.

– Ойчень быстро, не понимаю, – отозвался Коко.

– Всё так сложно, – сказала Ульяна, обхватив руками пьяную голову. – Ведь если подумать, я же люблю Аркадия. Но и ненавижу. Это всё эмоции, эмоции, конечно.

– Быстро, не понимаю.

– Надо как-то разобраться, понять, упорядочить. Но я никакая, сил нет. Может, это депрессия? Как пропал Виталик, я будто в яму провалилась. Всё стало неинтересно. Плыву по течению. Слушай, а может, и хорошо, что Аркаша привёл этого козла вонючего? – Козла вонючного, – сказал Коко.

– Я вон как сразу ожила. Нет, глупости, конечно. Он просто эгоист. Сапиго говорит, что это компенсация. Но я сомневаюсь. Или Аркадий меня таким образом хотел встряхнуть? Или хотел разойтись, зать боялся? И такой способ нашёл. Господи, сколько вопросов, а ответов нет. Правильных нет. Или есть? Но какие правильные?

– Я не понял, – вздохнул Коко. – Я пишу книга про Россия.

– Кокочка, ты такой хороший. Ты это знаешь? И красивый.

– Кокушка?

– Ты снимаешь квартиру?

– Та, я снял квартир у старый говённый бабка.

– Ахаха. Что? Почему говённый?

Коко пожал плечами.

– Бабка мне сказал, что у неё есть карактер и говён.

– Может, гонор? А ты подумай, у меня же свекровь умерла сегодня.

– Веркровь.

– Мать мужа, Раиса Львовна. Он думает, что я её убила.

Коко разлил.

– Выпьем за веркровь!

– Да, надо помянуть.

Выпив, Коко достал сигареты.

– Бабка сказал не курить в квартира. Пошла на хуй, бабка.

– А ты бунтарь, – хихикнула Ульяна. – Ой, слушай, вот меня прямо отпускает, отпускает, эти зажимы внутри ослабляются. Так бы пила и пила всё время.

Он тут же наполнил стопки.

– Люблю водку.

– Ой, но это ведь тоже плохо. Опасно. Мой отец от пьянства умер. И мать спилась. Я даже не знаю, что с ней. Двенадцать лет не была в посёлке. А может, поехать к ней? Она ж не старая.

– Бабка членосос! – сказал Коко, видимо вспомнив квартирную хозяйку.

– Давай выпьем!

– За бабка?

– Ну вот ещё!

Выпив, Ульяна почувствовала лёгкую тошноту. «Всё, надо тормозить», – подумала она и тяжело икнула. Посмотрела на Коко сквозь слёзы и вдруг поняла, что хочет сидеть у него на коленях и целоваться с ним. Где-то на заднем плане маячил Аркадий, но от этого хотелось сильнее.

Она сходила за сумкой, достала смартфон. Было три пропущенных вызова. От Сапиго. Не от Аркадия.

«Ах ты тварь!» Она написала ему эсэмэс: «Ты меня предал. Будь ты проклят, бесчувственный гад!» Нажала «отправить» и заметила, что вместо «проклят» получилось «проколот».

– Мужу привет послала, – сказала Ульяна.

– Зачем? – удивился Коко.

– Нет, это не в прямом смысле, написала ему, что он сволочь.

– И пидор?

– Кстати!

«Пидор», – написала она и отправила. Коко дал ей сигарету. Первая же затяжка отправила Ульяну в нокаут.

* * *