Никто не вернётся

Коко усадил её на икеевскую кровать. Комната скакала перед глазами, как необъезженная кобыла. Ульяна хотела сказать, что может лечь на пол или на раскладушку, если таковая имеется, но смогла издать лишь нечленораздельный звук и рухнула на бок. Коко поднял её ноги на кровать, открыл шкаф, достал подушку и одеяло. Ульяна закрыла глаза и провалилась в эпицентр тошнотворного урагана. Коко что-то добродушно бормотал на финском. Ульяна, пересилив себя, села, встала и на заплетающихся ногах побежала в ванную. «Позор, позор, позор», – пульсировало лове, пока её рвало. Зато ураган сразу же затих. Ульяна тщательно умылась, высморкалась, прополоскала рот водой и жидкостью для зубов. Она даже немножко протрезвела.

Вернувшись, Ульяна встала у двери и сказала:

– Извини. Не рассчитала. Говорю, давно не пила.

– Всё хорошо, – сказал Коко, застилая кровать. – Заябись.

Ульяна опустилась в кресло. Комната больше не скакала, но немножко покачивалась. А голова так ровила прилечь на плечо.

– Так, – сказал Коко. – Есть складной кровать, я лягу в неё.

– Раскладушка?

– Та, так.

– Ну вот ещё! На раскладушку лягу я.

– Нет. Я мужчина. Я в раскрадушка.

– А как же равноправие? – пробормотала Ульяна, напрягаясь, чтобы голова не откинулась назад.

– Мы в России, – нашёлся Коко. – В России мужчина может лечь на раскрадушка.

– Ага. А ещё выгнать жену из дома среди ночи.

– Твой муж? Он пизда.

Ульяна засмеялась.

– Спасибо. Мне стало легче.

Коко приволок раскладушку, быстро разложил её, застелил и залез под одеяло.

– Ну, ладно, как хочешь. А я на кровать.

– На кровять, – повторил Коко.

Она погасила свет, легла и закрыла глаза.

– Въсо будет хоррошо, – сообщил из темноты финн.

– Надеюсь.

– Хювя йуота.

– Спокойной ночи.

– Покойной нотчи, – сказал Коко и вздохнул.

Ей приснился Аркадий. Голый он бегал по двору, иногда останавливался, озирался и дёргал себя за вялую пипку, будто проверяя, на месте ли она. Сначала Ульяне было ужасно стыдно, она даже кричала, чтобы он прекратил это делать. Потом стало смешно. Аркадий залез на дерево и вдруг заплакал. Ульяна перестала смеяться. У неё сжалось сердце. Аркадий уронил очки. Они упали на землю и раскололись на части.

– Видишь, что ты наделал? – спросила Ульяна.

– Позови сына! – крикнул Аркадий.

– Не могу. Я не знаю, где он.

– Врёшь! Всё ты врёшь, скотина!

– Сам ты скотина! Слезай живо!

Аркадий сполз по стволу. Его трясло. Тело было исцарапано.

– Когда умру, свари меня, – сказал он и стал странно оплывать, как сгорающая свечка.

Ульяна вскрикнула и проснулась. Свет в комнате был тусклый, но всё равно заставил зажмуриться. Похмелье вцепилось ей в голову, в горло, в глаза. Она тихо застонала. Потом вспомнила всё, что случилось накануне, и застонала громче. Пришёл Коко, бодрый и свежий. – Хуоменто! – объявил он. – Топрое уртро.

– Что в нём доброго? – пробормотала Ульяна.

– Что? Не понял.

– Сколько времени?

– Тесить часов. Хочешь вставать?

– Хочешь, не хочешь, а надо.

Она долго умывалась, смотрела в зеркало на опухшее лицо и боялась выйти из ванной. Выдавила на палец пасту и кое-как почистила зубы. Потом заметила на полочке зубную щётку в упаковке.

«Это он мне, что ли, положил?»

Коко приготовил завтрак – омлет, тосты, кофе.

– Я не смогу есть, – сказала Ульяна. – Меня колбасит ужасно.

– Ммм, – ответил финн и достал салями.

– Ты не понял, – слабо улыбнулась Ульяна. – Похмелье, отходняк.

– А, та, ага.

Он вытащил бутылку недопитой водки.

– Вот ещё придумал. Я умру сразу.

Коко вздохнул.

– Нато оттыхать. Лешать. Срать.

– Спать, в смысле?

– Кулла, спать. Спай. Я поету по телам. Много телов.

– Мне вообще бы тоже надо как-то разобраться со всей хернёй, – сказала Ульяна.

– Что такое хернёй?

– Проблемами.

Ульяна взяла телефон. И сразу забыла про похмелье. Было три пропущенных вызова от Аркадия, два от Сапиго, один от Светы и ещё один с незнакомого номера. От Ефима, что ли? Смешно. Она вспомнила свои пьяные эсэмэски. Но стыдно ей не было.

– Муж меня разыскивал, – сказала Ульяна.

– О, – ответил Коко.

– И психиатр.

– Ого!

– Не мой, мужа. Хотя и мой тоже. Но бывший.

Коко промолчал. То ли испугался, то ли ни черта не понял.

– Я позвоню ему.

– Та, хорошо.

Он деликатно вышел из кухни и прикрыл дверь. Ульяна нажала вызов. Через три гудка Аркадий ответил. У него был трезвый, спокойный голос.

– Где ты находишься? – спросил он сухо.

– Далеко, – ответила Ульяна. Её голос подрагивал от похмелья и волнения.

– Ладно.

– Это всё?

– А что ещё?

– Не хочешь извиниться?

– Есть причина?

– Аркаша, ты в своём уме? Ты вчера нажрался как свинья и выгнал меня посреди ночи из дома. А ещё обвинил в убийстве твоей матери.

– Хм. Этого я не помню.

– Ну кто бы сомневался?!

– Думаю, всё было иначе. Просто ты опять устроила истерику на ровном месте, решила меня проучить жала. Надеялась, я опять побегу тебя возвращать. Но со мной этот номер больше не прокатит. Теперь уж ты, будь любезна, приложи усилия, чтобы сохранить отношения. – Ты же сейчас сам себе врёшь. Ты наглый, подлый врун!

– И пидор, которого надо проколоть? – спросил Аркадий.

– Да! – заорала Ульяна. – Проколоть и разрубить.

– Какая прелесть.

– Хуелесть!