Никто не видел Мандей

– Не так в каком смысле?

– Просто… слишком тихо, – запинаясь, выговорила мама. – Как будто чего-то… не хватает. Мы слишком заняты работой и школьными делами Горошинки…

– И именно на этом нам надо сосредоточиться. На учебе Горошинки. Это не шутки. Старшая школа, колледж… все это очень важно. А не то, что случилось или не случилось с ее подружкой.

– Но довольно странно, что она могла вот так взять и расстаться с Горошинкой.

Папа вздохнул.

– Ладно… я не хотел раньше этого говорить. Но, наверное, сейчас самое время.

– Ну, и что же?

– Люди меняются, Джанет. Даже дети. И, может… что ж, может быть, она просто больше не хочет дружить с Горошинкой. Может быть, они поссорились или случилось еще что-то, о чем мы не знаем. Может быть, до нее дошли те слухи… с прошлого года.

– Нет, я сомневаюсь, что такое могло случиться. Они же были неразлейвода.

– Но такое случается, Джанет. Особенно между девочками. В один день они лучшие подруги, а на следующий – враги. Мы все знаем, насколько… темпераментными бывают женщины.

– Хм, правда, что ли?

– Милая, ты знаешь, что я имею в виду. Даже сосчитать не могу, сколько подруг сменила за школьные годы моя сестра Пегги. Она играла в «если ты не сделаешь вот это и вот это, ты мне больше не подружка», наверное, несколько тысяч раз. Я со счета сбился.

Мама ничего не сказала. Мне хотелось, чтобы она возразила. Сказала ему, что мы с Манди были другими – мы были как сестры. Но ее молчание ощущалось подобно предательству.

– Я хочу сказать, что Горошинке, возможно, пора заводить новых друзей, – продолжил папа. – Перестать класть все яйца в одну корзину. Ей нужно больше общаться с людьми, а не сидеть все время дома, как какая-нибудь старая дева. И у нее хорошо это получается, ты же видела ее сегодня! Настоящая хозяйка вечера. Я думаю, если б Мандей была рядом, Горошинка не поговорила бы и с половиной тех людей, с которыми разговаривала сегодня. Они сидели бы вдвоем в уголке и болтали на своем странном языке.

Мама вздохнула.

– Полагаю, ты прав. Я просто такого не ожидала. Только не от Мандей.

– Что ж, иногда люди, которых мы любим сильнее всего, причиняют нам самую сильную боль. Клодия скоро пойдет в старшую школу, и ей нужно понять, что разочарования – всего лишь часть жизни.

* * *

Занятия в школе тянулись целую вечность. Каждый урок словно растягивался на несколько миль, а на душе лежала тяжесть, сравнимая с весом папиной фуры.

На обеденной перемене я проскользнула в туалетную кабинку, чтобы тайком поплакать. Я никак не могла выкинуть из головы вчерашний разговор родителей. Что, если папа прав? Что, если Мандей действительно больше не хочет дружить со мной? Но что я такого сделала, чтобы она меня настолько возненавидела и даже притворилась, будто меня не существует? А вдруг папа действительно прав? Или прав тот детектив? Вдруг Мандей и вправду сбежала?

Неужели та фотография действительно все изменила?

– Эй, кто тут рыдает в туалете? – раздался чей-то громкий голос.

Я прикусила язык, пытаясь сдержать всхлипы в надежде, что если я буду просто молчать, то стану невидимкой.

– Кто там? – Я узнала пронзительный голос Шейлы.

– Не знаю, – ответила Эшли.

Я утерла лицо. Как раз в этот момент кто-то зашел в соседнюю кабинку и залез на унитаз, чтобы заглянуть ко мне.

– А, это всего лишь Клодия, – произнесла Эшли, закатив глаза, а потом спрыгнула на пол и прищелкнула языком.

– И о чем она плачет?

– Наверное, тоскует по своей любовнице. Вспоминает, как они тут занимались всякими мерзостями.

Мою кожу словно опалило огнем. Я выскочила из кабинки и налетела прямо на Шейлу. Она оттолкнула меня и отряхнула руки.

– Эй, остынь! Ты ошиблась, я не по девочкам!

Эшли и вторая ее подружка захихикали.

– Да плевать, – прошипела я, пытаясь обойти ее. – Уйди с дороги.

– Или что? – фыркнула она. – Что ты сделаешь?

Я шагнула влево, но она повторила мое движение.

– Я с тобой не играю!

Шаг вправо – Шейла опять туда же.

– УЦошка! – бросила она. – Я слышала, ты теперь ходишь в Учебный центр.

Я отшатнулась назад, словно она ударила меня локтем в живот. Меньше всего на свете я хотела, чтобы именно Шейла из всех учеников в школе, из всех людей в мире узнала мою тайну. Как она это раскопала?

Шейла скривила губы.

– Погоди, это и вправду было так? Она делала за тебя домашку, а ты за это ей отлизывала? Ты поэтому плачешь? Потому что Мандей пропала, и больше некому за тебя делать задания, а ты слишком тупая, чтобы делать их самой?

Девушки сдавленно хихикали, как будто кто-то скрипел маркерами по белой доске.

– Да нет, не может быть, – поправила сама себя Шейла, покрутив головой. – Потому что на той фотке это она лижет твою киску.

При упоминании фотки вся моя ярость, все подавленные эмоции последних месяцев вырвались наружу. Я занесла кулак и попыталась ударить ее, но она уклонилась от моего жалкого тычка, и рука пронзила только воздух. Шейла толкнула меня с такой силой, что я отлетела, ударившись о дверцу кабинки и рухнув на пол. Комната вращалась перед глазами. Я попыталась встать, но Шейла схватила меня за волосы и куда-то потащила.