Никто не заплачет

Из-за кого плакать? О ком жалеть? О суке, которая бросила его, маленького и беспомощного? Мир состоит из таких вот сук и сволочей. Ненавидеть, топтать, уничтожать, стать сильным и беспощадным… Как его, маленького, не пожалели, так и он не станет никого жалеть. Он вырастет большим и умным, он им всем покажет.

Лишь к одному человеку не было ненависти, к дяде Захару. Но и настоящей привязанности пока не возникало. Коля не пускал ничего теплого, живого в свою леденеющую душу. Боялся обломаться. Вдруг этот добрый дядя тоже будет любить маленького Сквозняка «только часок»?

Глава 9

– Это не лето, это какая-то ядерная зима, – говорила Таня Соковнина, сидя на Верочкиной кухне в своей серой замшевой куртке, поверх которой была накинута еще и огромная вязаная шаль Вериной мамы.

– Лето не началось, только конец мая, – Верочка налила чаю Тане и себе, а нам с тобой все равно до августа в Москве сидеть. Ты же не поедешь на дачу диссертацию дописывать. Когда холодно, не так обидно, что лето пропадает.

– Ну не знаю, – вздохнула Таня, – я в таком холоде не то что работать, жить не могу. Сижу целыми днями за компьютером в трех свитерах, как капуста. Горячую воду отключили до июля, даже в ванной не погреешься. Кстати, у вас есть горячая вода?

– Нет, у нас тоже отключила

– Ну вот, – вздохнула Таня, – а я так надеялась у тебя помыться по-человечески. Надоело из ковшика поливаться. Чувствую себя немытой, как бомж. Вообще, Веруша, все отвратительно. Дом превратился в свинарник, денег нет, как говорит моя мудрая свекровь, у нас в доме все течет, но ничего не меняется. Ни одного исправного крана, ни одной целой табуретки. А я пишу диссертацию…

– Так ведь краны и табуретки – это мужское дело, – заметила Вера, – ты тут ни при чем. Пусть Никита чинит.

– Ты представляешь моего Никиту с отверткой в руках? – Таня усмехнулась. На самом деле это чушь собачья. Просто у меня депрессия, творческий кризис. Знаешь, меня эти английские овцы доконали.

– Какие овцы? – не поняла Вера.

– Те самые, из пробирки, – Таня резко встала и заходила по кухне с сигаретой в руке, – овцы-двойники.

– А, это которых из донорских клеток выращивали, – вспомнила Вера. – О них ведь совсем недавно по телевизору говорили, в газетах писали как об открытии, которое перевернет мир.

– Мир обычно переворачивает не наука с ее гениальными открытиями, а древняя человеческая глупость, которая норовит из каждого открытия соорудить людоедский топорик. – Таня загасила сигарету и тут же закурила следующую. – Я десять лет изучаю ДНК. Чем больше знаю, тем меньше понимаю. Каждый добросовестный ученый рано или поздно утыкается мордой в чудо, в Божий замысел. Но не у каждого хватает мужества в этом самому себе признаться.

– А я слышала, какой-то известный фантаст выступал по телевизору и сказал, мол, если про искусственных овец объявляют спокойно всему миру, значит, у них там, в Англии, уже подрастают искусственные мальчики, суперсолдаты, – заметила Вера.

– Лягушки подрастают, крысы… А мальчиков пока нет, слава Богу. Но скоро будут. Каждая семья сможет законсервировать клетку своего ребенка. Про запас, на всякий случай. Вдруг несчастье какое? А тут – пожалуйста! Берешь клетку и выращиваешь точную копию. И себя самого повторить можно, если очень хочется, если сам себе так сильно нравишься. Можно мир заполнить стадами одинаковых людей. А кто-то будет решать: вот этого продублируем, он правильный человек, а того – не надо. Ересь это, такая опасная, что и представить пока трудно. Повторить неповторимое! Отбирать лучшие образцы и штамповать людей… Ужас! Вот представляешь, второй Александр Сергеевич Пушкин. Интересно, будет он писать точно такие же стихи или другие?

– Мне кажется, – задумчиво произнесла Верочка, – он вообще стихов писать не сможет. Внешне, физиологически – да, это будет точная копия. Возможно, привычки, инстинкты повторятся. А вот стихи вряд ли.

– Правильно. Организм повторить можно. А душа? Значит, будут выращивать организмы, будут повторять до бесконечности здоровых, сильных особей обоего пола. А скорее всего, расплодятся и придурки в немыслимых количествах.

– Почему?

– Да потому, что только придурок, самовлюбленный болван может считать себя совершенством, достойным точного повторения. А вся моя диссертация – ересь.

– Но твоя диссертация ведь не об этом. – Вера встала и включила остывший электрический чайник.

– Да об этом! Сейчас вся микробиология – об этом! И кибернетика, и физика… Ты видела по телевизору, какое было лицо у Каспарова, когда его компьютер в шахматы переиграл? Смоделировали разум мощнее, чем у шахматного гения. И гений плачет, как ребенок. Вся современная наука – суицид человеческого интеллекта. Даже не суицид, а самопожирание! Искусственный разум, искусственная клетка… Зачем? Господь Бог все уже создал, живое, натуральное, бесконечно разное, и лучше не придумаешь! Нет никакого научного прогресса, есть движение вспять, к людоедскому топору!

– Ну, уж ты загнула, – покала головой Верочка, – не все так страшно. Нельзя же остановить научный прогресс.