Никто не знает ночи. Рассказы

— У меня нет времени, — сказала она. — Мне надо в город за покупками.

Он удивленно повернулся на стуле: она стояла перед зеркалом и надевала шляпку.

— Я должна сходить на примерку, — объяснила она, не глядя на него. — Кроме того, я записана к парикмахеру. Мне хочется перекрасить волосы…

— Это может подождать! — с отчаянием крикнул он. — Это все мелочи, их можно сделать в другой раз. А сейчас ты должна помочь мне. Именно сейчас!

— Время терпит, у нас его довольно, — сказала она и ушла.

Он ходил взад и вперед по комнате, пытаясь вспомнить, о чем она рассказывала, но в памяти всплывали лишь обрывки; они умирали прежде, чем он успевал их записать. Вконец расстроившись, полный неясной тревоги, он думал о будущем, о своих новых обязанностях, о плате за квартиру, которую он еще не внес. Он обшарил все свои тайники, но не нашел ни гроша — вероятно, Кора унесла с собой все деньги; может, это и было истинной целью ее визита и теперь он больше никогда ее не увидит? В его душе толчками поднимался страх; он выбежал из дома и поехал в город, чтобы раздобыть денег, весь остаток дня он не решался вернуться домой. Он бродил по кабакам, стараясь в вине почерпнуть мужество, заходил к друзьям и рассказывал им о девушке. Он понимал, что это предательство, но не мог удержаться; он рассказывал и искал в их глазах подтверждения, он преувеличивал свою власть над ней и врал, хвастаясь, что обладал ею. Лишь поздно вечером очутился он перед своей дверью и стоял, не решаясь отпереть, затаив дыхание, уверенный, что ее нет. Но она была дома, он увидел это сразу же, как только тихонько приоткрыл дверь, — она спала в кресле, закутавшись в его халат.

— Где ты был? — спросила она, щурясь от света.

— Я принес контракт, — поспешно сказал он, извлекая документ из кармана и гордо разворачивая его у нее на коленях. — Подписанный контракт, вон сколько тут пунктов.

Но она лишь небрежно пробежала бумагу глазами, нашла свое собственное имя и зябко передернула плечами.

— Возьми, — сказала она. — Я очень хочу спать. И вообще — терпеть не могу контрактов. А больше ты мне ничего не принес?

— Принес, — отвечал он. — Деньги. Смотри, сколько денег! Я кладу их в твою сумку.

— Хорошо. — Она снова стала нежной и сонной. — А теперь отнеси меня в постель.

— В постель? — испуганно повторил он.

— Ну да, — сказала она. — Не кажется ли тебе, что уже настало время?

Когда он поднял ее на руки, халат распахнулся, и он увидел, что, кроме халата, на девушке ничего нет. У него в глазах потемнело, он едва не уронил ее.

— Неужели я такая тяжелая? — шепнула она и сонно улыбнулась.

Он задохнулся и не смог ответить, он вдруг понял, что тяжелее ноши и быть не может.

Медовый месяц не принес писателю ничего, кроме разочарований: он никак не мог постичь свою любимую. Сперва она была молчалива, так молчалива, что он уже не верил, что в то первое утро она беседовала с ним и открывала ему глаза на мир. Теперь же он не слышал от нее ничего, кроме пустых, ничего не значащих фраз, а если он проявлял настойчивость, она лишь улыбалась своей непостижимой улыбкой, доводившей его до безумия. Он догадывался, что скрывается за этой улыбкой.

— Поговори же со мной, — взмолился он однажды, — или я задушу тебя!

— Что я могу тебе сказать? — спросила она. — Взгляни в окно, видишь, как синеет небо, как зеленеет трава.

— Кора! — вскричал он, падая перед ней на колени и зарываясь лицом в складки ее платья. — Поговори со мной, или я умру.

— Ты помнешь мое новое платье, — ответила она. — Между прочим, ты еще не сказал, нравится ли оно тебе. Оно очень дорогое, любимый, придется тебе поскорее раздобыть еще денег…

В отчаянии он кинулся вон из дома и вернулся лишь наутро.

— Ну и вид! — сказала она, когда он распахнул дверь в комнату. — Где ты был? Похоже, ты неплохо повеселился.

Костюм его был помят и испачкан, а глаза налились кровью.

— Да, повеселился, — ответил он. — Я напился пьяным и, если хочешь знать, изменил тебе.

— В добрый час, — сказала она. — И как это тебе понравилось, любимый?

Он набросился на нее с кулаками и повалил на кровать.

— Будешь ты со мной разговаривать? — кричал он. — Или я убью тебя!

— Пощади, — простонала она. — Я буду говорить! Я тебе расскажу все, что захочешь, только отпусти меня. Садись за стол, я буду тебе диктовать.

Опьяненный победой, он, пошатываясь, подошел к столу и сел спиной к ней; в ушах у него раздавалась ликующая музыка, слова так быстро слетали с ее губ, что он не поспевал за ними; наконец все смешалось.

— Погоди, — сказал он, — я не уловил смысла последней фразы. О чем ты говорила?

Но она не ответила, в комнате царила необычная тишина. Он медленно обернулся и увидел, что ее нет: она выскользнула за дверь так тихо, что он даже не заметил. Полный недобрых предчувствий, он стал перечитывать то, что записал; как он и боялся, все это были лишь пустые, бессвязные слова. Он изорвал записи в клочки и сжег их в печке, потом лег и забылся тяжелым сном — надо избавиться от этого отчаяния, лучше всего не просыпаться вовсе, ведь ясно, что она больше никогда не вернется к нему.