Никто не знает ночи. Рассказы

И тут он увидел ее. Чуть дальше, там, где тропинка выходила на поляну, мелькнула фигура девушки и сразу же исчезла в гуще деревьев. Она появилась и пропала, подобно образу, сотканному из солнечных лучей, и если бы писатель не знал ее раньше, то никогда бы не поверил, что она живая и он видит ее наяву. Но он был знаком с нею и знал, как ее зовут. — Кора, — сказал он и заметил, что солнце, ветер и посох у него в руке мгновенно замерли; сердце его тоже перестало биться, оно наполнилось ослепительным сиянием и взмыло ввысь. Ведь это была Кора — та, которую он любил и о которой мечтал еще мальчишкой; волосы, глаза — все в ней было знакомо ему до мельчайших подробностей. Конечно, она изменилась, стала взрослой, но ведь и сам он тоже изменился и потому не нашел в этом ничего странного. — Кора, — повторил он, и сердце у него забилось так сильно, что свет в глазах померк, и он присел на тропинку, держась за посох.

И чувства захлестнули его с такой силой, что он не смог сдержаться — из груди его вырвался громкий крик. И тут только он заметил, что его посох усеян маленькими зелеными ростками, услышал пение множества птиц, вдохнул запах трав и теплой земли. Но думал он только о Коре, все, что происходило вокруг, было лишь частью ее существа. Казалось, он уже знал ее лучше, чем кого бы то ни было на свете: аромат ее волос и светлые тона ее платья, ее голос и легкую походку. Он сидел, не отрывая глаз от тех деревьев, за которыми она исчезла, и в нем росло желание вскочить и броситься за нею вслед. Но он не осмеливался — боялся спугнуть ее, ему хотелось как можно дольше пребывать в состоянии блаженного ожидания, когда все вокруг смотрит на него ее глазами и говорит с ним ее голосом. И куда было спешить? Ведь он знал, что непременно встретит ее снова.

Весь день писатель бродил по лесу, думая о Коре, и узнавал о ней все больше и больше. Наконец, боясь что-нибудь позабыть, он остановился, чтобы записать все на клочках бумаги, отыскавшихся в кармане. А когда пришел вечер, он сел на поезд и отправился в город, надеясь найти ее там. Он долго бродил по улицам, запруженным людьми, и все время чувствовал, как она играет с ним, манит его: вот она ждет его за углом, исчезает и появляется вновь. Он видел ее отражение в оконном стекле, видел, как она машет рукой, слышал ее смех и ощущал на своем лице ее дыхание, и тогда он останавливался, одурманенный, терял ее след, а потом вновь находил его и терял снова. И лишь поздно ночью, когда улицы опустели, а сам он смертельно устал и голова казалась пустой, как у лунатика (ни единой мысли), он вдруг обнаружил, что она идет рядом с ним. Давно ли она сопровождала его — этого он не знал; ее легкие движения вторили его шагам. Он набрал воздуху в легкие: хотелось высказать все сразу, все узнать, все понять. Но язык не слушался его. Наконец он спросил:

— Где ты теперь живешь?

Но она лишь улыбнулась и покачала головой, словно спрашивать об этом было бессмысленно. И они еще долго шли так, молча, он даже не решался взглянуть на нее, лишь ощущал ее присутствие. Пусть она сама ведет меня, думал он, тогда мы, верно, придем к ее дому. И они продолжали идти, минуя улицу за улицей, а когда наконец остановились перед каким-то зданием, он вдруг увидел, что здесь живет он сам. Он не осмелился предложить ей подняться, хотя она как будто ждала этого, а на прощание он лишь притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Она улыбнулась чуть разочарованно, будто надеялась, что он поцелует ее в губы, но он не решился.

— Когда я снова увижу тебя? — спросил он, отпуская ее, но она не ответила и скрылась в темноте.

Он долго стоял и смотрел ей вслед; теперь он уже горько раскаивался, что не удержал ее. Он чувствовал себя одиноким и беспомощным, сильно озяб и едва держался на ногах. А когда поднялся в свою комнату, у него даже не хватило сил раздеться; он упал на кровать и заснул долгим, тяжелым сном.

В следующие дни он часто встречал ее, и почти всегда когда меньше всего ждал этого. Бывало, он остановится на углу поговорить со знакомым, как вдруг знакомый исчезает и оказывается, что он говорит с нею. Или в театре в разгар представления он замечал, что не может следить за тем, что происходит на сцене, а когда зажигался свет, он видел ее затылок в переднем ряду. Или в читальне он работал за столом в тихом просторном зале и вдруг чувствовал, что она стоит за его спиной, заглядывая через плечо в книгу. И тут же слова на страницах теряли свое значение, он сдавал книгу и отправлялся с девушкой в одно из тех долгих молчаливых странствий, которые стали теперь бесконечно ему дороги. Но чаще всего он встречал ее во время прогулок по лесу, особенно там, где бродил еще юношей, вырезая на деревьях ее имя, — здесь, случалось, она заговаривала с ним; правда, это были отрывочные, неясные фразы, смысл которых он не совсем понимал. Но, придя домой, он записывал и мысленно повторял их, добавляя к ним новые, и приходил в восторг потому, что они раскрывали то, что человек не может выразить словами.