Никто. Просто фанатка (СИ)

— Сама такой же была, — пожала я плечами. Она закатила глаза и отвернулась к окну. Джек всё продолжал делать вид, что невероятно увлечён. — Вы двое сейчас, как ёжики, колетесь иголками, но это всё до первой вкусняшки. Понимаю, вам сейчас это кажется жутко несправедливым, будто весь мир обернулся против вас, никто не слышит и не понимает, и, чтобы обратить на себя внимание, вы готовы язвить, обижаться и даже намеренно причинять близким людям боль. Что-то типа «на войне все средства хороши»?.. — Лили глянула на меня через плечо, Джек наконец оторвался от ноутбука. — А если глянуть на ситуацию под другим углом, м? Вы приехали совсем недавно и вместе с папой провели не так уж и много времени. Неужели вы думаете, что он по вам не соскучился? Вместо того, чтобы сидеть тут и дуться на папу, пошли бы вниз и обняли его. Вы чего? — Я картинно воздела руки к небу, потом послала каждому долгий взгляд. — Знаете, мои родители развелись, когда я была уже достаточно взрослой, с отцом видимся раз в пару месяцев, и никакое море, никакая Испания не сравнится с какой-нибудь обычной прогулкой по парку с ним. Да, это понимаешь не сразу, потом кажется таким очевидным. Неужели вы за своим папой не скучали?

— Скучали.

— И если, допустим, я смогу уговорить его отпустить вас в поездку прямо завтра, зная, насколько дорого вашему папе проведённое с вами время, будете паковать чемоданы?

Дети переглянулись.

— Вообще здесь тоже есть море. Даже океан! — широко улыбнулся Джек. Лили покосилась на него.

— Знаешь, — она глянула на меня, — такой себе из тебя психоаналитик. — Я фыркнула, закатив глаза. — Но ты вроде права…

— Именно! — довольно оскалилась я. — Испания никуда не денется. Смекаете?

— Да, — единогласно ответили детишки-Депп.

— Молодцы. Так можно надеяться, что вы выползите из своей норки, спрячете колючки и пойдёте к папе?

— Да!

Я заулыбалась и, подмигнув им, ушла. Что же, одно хорошее дело было сделано, плюс один к карме. Спустившись вниз, я вновь вышла на веранду. Джонни, казалось, и не пошевелился ни разу. Похоже, правда, сильно повздорили с Ванессой, а потом ещё и дети обиделись на папу — будешь тут весёлым, как же. Я вновь уселась рядом и молча стала смотреть на небо. В тишине под шум пальмовых крон прошло с четверть часа. Я всё ждала, когда подействует моё «мозгопромывание», но детей слышно не было. Как вдруг…

— Можешь ответить на один вопрос? — спросил Джонни совершенно спокойно. Только вот голос был другим.

Я посмотрела на него, он тоже вдруг повернулся ко мне. О Боже! Если бы кто-нибудь видел его в тот момент. Обвините меня в излишней чувствительности, но моё сердце кровью обливалось. Если есть пределы у грусти, то в глазах Джонни этот предел давно остался позади. В его глазах отражалась целая вселенная — вселенная, в которой в этот самый момент он был совершенно одинок. Разговор с Ванессой, по всей видимости, не был обычным спором. У меня подступили слёзы к глазам, а в горле застрял комок. Я опустила голову и звучно сглотнула, тут же захотелось исчезнуть, но я уже вмешалась не в своё дело.

— Конечно.

— Я никогда не видел тебя грустной. Как тебе удаётся?

Я удивлённо уставилась на него: Джонни, действительно, спрашивает меня?! Из меня не самый подходящий советчик, хотя на его глазах я, и правда, никогда не показывалась зарёванной и расстроенной. Только испуганной до чёртиков.

— Вам просто повезло. — Я мягко улыбнулась и отвела взгляд. — Вообще я та ещё любительница залить слезами подушку, — призналась я. — Сейчас, правда, другое дело, но было время, когда искренне хотелось сдаться, бросить всё, потому что кругом проблемы, которые казались невыносимыми. Просто хотелось свободно вдохнуть, знаете. У меня, как вы, верно, заметили, весьма странные отношения с удачей, так что иногда кажется, что моя зебра-жизнь ненавидит белый цвет, но… всегда есть очень важная причина, из-за которой все слёзы и неудачи не стоят и плевка с Empire State Building.

Джонни слушал очень внимательно, как порой и самый близкий человек слушать не станет. Я бросала на него быстрые взгляды и, обняв колени, вцепилась в запястья, чтобы удержаться от объятий. Их необходимость становилась практически невыносимой, может, потому что я убедила себя, что прикосновения честнее слов. Кольцо дыма развеял ветер, принёсший запах грозы.

Джонни обернулся ко мне.

— Всего одна причина, чтобы оставаться на плаву?

К губам просилась знакомая улыбка, которую мало кто понимал, и я прикусила кончик языка.

— Есть человек. — Джонни понимающе кивнул и допытываться не стал.