Никуда не денешься (СИ)

Из-за своих размышлений даже не заметила, когда он обратился ко мне. Несколько раз моргнула, собирая мысли в кучку, надеюсь, это не выглядело слишком глупо.

- Это уж как посмотреть.

Брови правителя взметнулись вверх. Это, скорее всего, был не немой вопрос, а самое что ни на есть «онемение от удивления». Удивление тем, что я ответила не смущенной улыбкой, а фразой состоящей из нескольких слов. Понимаю, что он многоуважаемая персона, и скорее всего не каждая женщина, а может и мужчина, решаются ему что-то ответить, но я не из робкого десятка. Вернее сказать я тоже нервничала, но мои «нервы» находили выход таким вот образом.

Брови правителя по-прежнему были приподняты, и я решил все же объяснить ход своих мыслей, а то еще чего доброго застынет с подобным выражением лица.

- Скорее главный страж остепенил меня. Я замуж как-то не особо стремилась.

- Еще не встречал женщин, которые могут не захотеть замуж, глядя на Глеба.

- Значит, в этом я уникальна.

- О, нет, думаю не только в этом.

Ничего не ответила, решила промолчать. Надо бы научиться успокаиваться другим образом, а не выбалтывать все, что в голову прейдет.

- Орис.

Он протянул мне руку к верху ладонью, в знак знакомства. И я уже готова была ответно подать свою, когда голос Глеба в моей голове, прогремел как гром среди ясного неба – «НЕ СМЕЙ!». Моя рука медленно сжалась в кулак и плавно вернулась в свое прежнее положение.

Правитель еще какое-то время стоял около меня с протянутой для пожатия рукой. Он смотрел выжидающе, а я чувствовала себя последней дрянью. Вам просто не передать, как неловко я себя чувствовала. Стоять среди огромного зала, где сотни пар любопытных глаз рассматривают тебя по миллиметру, а возможно в своих умных головах уже разлаживают по клеточке, изучая со всех сторон – это уже испытание. Отказывать же правителю в такой мизерной просьбе как знакомство, мне казалось верхом наглости и невоспитанности.

Орис все же отвернулся от меня, на последок одарив улыбкой. И что удивительно в ней я не заметила обиды, или немых обещаний всех мыслимых и немыслимых наказаний. Там блеснуло уважение.

- Глеб, будь добр, представь мне свою жену.

А Глеб молчал, с укором глядя на правителя. Напряжение росло. Я слышала, как нервно сглотнул мужчина стоящий несколько метров от нас, как переминаясь с ноги на ногу, зашуршали несколько женщин. Это была игра по непонятным мне правилам и единственное, что я могла сделать - молча смотреть. Чем я и занималась.

- Наташа, знакомься – наш правитель Орис.

Глеб даже не взглянул на меня, все это время, не отрывая взгляда, он смотрел на правителя. Я чувствовала его напряжение. Орис разорвал их зрительный контакт первым и опять протянул мне руку.

- Теперь можно поздороваться?

Не знаю, кого спрашивала, Глеба или Ориса, а может просто мысли вслух. Но правитель, стоявший напротив, с протянутой рукой, решил ответить.

- Теперь можно.

В его глазах сверкала улыбка.

- А что было до этого?

- Маленький тест на профпригодность.

Его неожиданное подмигивание, выбило почву у меня из-под ног, я в ответ улыбнулась на все тридцать два. Помнится, Волес говорил что-то по поводу представления женщины чужим мужчинам. О том, что только муж имеет право знакомить или нет свою жену с каким либо другим мужчиной.

Здесь все мужчины столь остроумные и прозорливые или я тупею не по дням, а по часам?

Стол на удивление оказался съедобным. Ну не сам стол, а та живопись, что располагалась на нем. Дамы аккуратно ощипывали пальмы, мужчина, который не Глеб и не Орис, а третий, отрезал ножом кусок коричневой горы поросшей каким-то мхом и отправил в свою ракушку – приспособление, заменяющее тарелки. Со стороны все смотрелось эстетично, и даже красиво. И мне скорее всего нужно привыкнуть, чтобы все это воспринимать как должное, но пока… Пока я внутренне вздрагивала каждый раз, когда лысоватый мужчина средних лет сидящий за нашим столиком, отправлял кусок коричневой массы себе в рот. Судя по запаху – это был какой-то травяной паштет с примесью листьев свеклы, что и придавало месиву коричнево черный глинистый цвет.

На сцене рядом разыгрывалось представление. Одна сцена менялась другой, но лучше они от этого не становились. Наш университетский театр дал бы им сто очков форы. Сценарий были достаточно интересен, но актеры играли как не живые. Слишком прагматично и бесчувственно. После очередной такой же бездарной сцены я не выдержала:

- Им бы Станиславского со своим «не верю!»

И опять вслух!

Глеб только улыбнулся с легким придыханием, так и не посмотрев в мою сторону. Ориса же заинтересовала моя фраза.

- Кто такой Станиславский и что значит «не верю»?

- Известный режиссер. Он бы точно не поверил в искренность чувств героев этого спектакля, если даже я с привычкой все видеть в розовых очках, замечаю бездарность ваших актеров.

- Так, может, научишь наших актеров достойно и чувственно играть на сцене?

- Может и научу.

Сказала, а потом еле удержала руку на месте, чтобы в попытке поймать улетевшие слова не закрыть себе рот. А слово ведь не воробей…

- В таком случае в ближайшее время ждем ваше творение.