Никуда не денешься (СИ)

Вот зачем я это сказала? Зачем?

Глава 27

Как лиса, готова отгрызть свой хвост, за который вцепилась охотничья псина, так и я сейчас отгрызла бы себе язык. Нервно сжимала кулаки на коленях, благо спрятаны под столом от любопытных глаз. Злюсь, безумно злюсь – на себя за свой «язык без костей», на правителя, хитро подловившего меня на слове, и даже на Глеба злюсь. Вот почему он вовремя не остановил меня? Главное, когда хотела поздороваться с правителем, успел же проорать в моей голове свое «не смей», так что я чуть не подпрыгнула от испуга, сейчас же был нем, как рыба.

Злюсь, а на заднем фоне какое-то непонятное ощущение радости, я бы сказала даже удовольствие. Не могу радоваться предстоящей головной боли, я не мазохист, это не мое. Да, действительно не мое. Посмотрела на Глеба, а этот паршивец улыбается. Не явно и открыто с белозубой улыбкой, а так втихаря – когда лицо каменное, а в глазах «бесики» скачут. Сказать бы ему что-то, да ушей слишком много, а контролировать свои телепатические обращения к нему, так и не научилась. Хорошо, что хоть его слышу. Периодически.

Ужин был не долгим. Основательно покушал только незнакомый мне мужчина, скорее всего один из советников правителя. Женщины оборвали все листья на пальмах, одна из них слопала даже волосатый коричневый ствол этого дерева. Честно говоря, не знаю с чего он состоял, но выглядел совсем не аппетитно, тем не менее, это не помешало женщине с хрустом уплетать его за обе щеки.

Мне, после сытного мясного ужина, вся эта трава неизвестного происхождения казалась полной безвкусицей. Но отказаться от ужина, на котором сам правитель щипает травку не хуже горного козлика, было бы верхом неприличия. Так, как избежать трапезы совсем не было никакой возможности, я положила себе несколько кустиков, росших в северной части нашего оазиса. Пошла проверенным методом – взяла тоже, что положил себе Глеб. Первый съела с опаской, но распробовав вкус - поразилась. Кусты оказались обычным зеленым яблоком, из мякоти которого с тщательностью вырезаны мельчайшие веточки и листики. Есть было нечего, но смотрела бы на эту красоту сутками.

Оазис после нашей трапезы больше напоминал опустошенные саранчой поля.

После ужина все прошли в соседний зал. Здесь было более тусклое освещение, играла легкая музыка, больше напоминающая классику. Гости, собираясь группками по несколько человек, монотонно о чем-то переговаривались. Любительница шумных праздников, собираясь на это мероприятие, я подразумевала спокойствие и плавность его протекания, но не на столько. Тихая музыка слышалась с точностью до самых тонких аккордов, а безэмоциональное перешептывание гостей и редкие безразличные взгляды в мою сторону давили на нервы сильнее вульгарной брани.

Глеб подошел сзади и коснулся моего локтя. Он впервые прикоснулся ко мне за этот вечер, все время был рядом, но держался отчужденно. Я оглянулась.

- Нас ждут.

Все так же легко и невесомо касаясь моей руки, он повел меня на средину зала. Люди расступились, образовывая круг зрителей. Хотелось бы сказать заинтересованных, но глядя на их скучающие лица, язык не поворачивался соврать.

Музыка зазвучала громче. Глеб, все так же едва касаясь, взял одной рукой мою ладонь, другую опустил на талию и повел в медленном плавном танце. Он был холодным и чужим, вел себя так же безразлично, как и все присутствующие люди. Во мне потихоньку закипал гнев. Музыка касалась души, тело просило движений, а мы как престарелые пенсионеры тупцались на одном месте. Да какие там пенсионеры, любой пенсионер с большей страстью прижимает женщину в танце, чем мой муж меня.

Через несколько секунд я не выдержала этой пародии на танец, вырвалась с его объятий. Так как он меня держал едва касаясь, сделать это было не сложно. Несколько плавных шагов назад, сопровождаемых мягким вилянием бедер, а потом быстрый разворот вокруг своей оси и плавное страстное прогибание. Руки подняты вверх, плавно опускались, по воздуху, как будто это была не пустота, а его грудь. Оголенная грудь. Я настолько увлеклась и вошла в кураж, что казалось, чувствовала под пальцами бугорки его мышц. Глаза прикрыты, нижняя губа прикушена, и возбуждение волнами разливается по всему телу. Хотелось ласки, хотелось его прикосновений.

Когда я открыла глаза и пальчиком поманила Глеба к себе, возбуждение отразилось огнем и в его глазах. А может мне показалась? Может я увидела то, что хотела? Всего лишь через мгновение там было холодное безразличие. Он по-прежнему оставался спокойным и уравновешенным, ни жестом, ни мимикой не показал своего возбуждения. Передо мной стоял чужой, холодный мужчина.

Глеб медленно подошел. Это была не грация дикого хищника, от которой закипает кровь в венах, даже не неловкие движения первокурсника, который не знает, как реагировать на столь откровенный соблазн. Это были самые обычные шаги. Всего лишь три шага и незначительное количество времени, но какой удар по моей самооценке.