Никуда не денешься (СИ)

Прежний кадр потух, а на огромной поверхности высветился праздничный зал. Громкий голос диктора сообщил: «Горячие новости с праздничного зала: молодая жена главного стража на празднике в честь их первого выхода в свет показала себя не из лучшей стороны». Дальше пошли кадры записи их танца, потом разговор Наташи с Омелией. В последнем кадре застыло лицо Наташи. В ее больших голубых глазах сверкали слезы. «Правдивы ли слова Офелии, достойна ли Наталия звания первой женой Главного стража?».

Правитель вопросительно взглянул на Глеба.

- Она моя пара.

Других слов не требовалось.

* * *

Глеб нашел меня прижавшуюся спиной к колоне. Я пыталась глубоко дышать и со всех сил старалась удержать рвущиеся наружу слезы. До полного провала стоило только разрыдаться на глазах у всех присутствующих.

- Пойдем, наш танец.

Глеб не приласкал, не пожалел ни утешил. Холодный, отчужденный, стоял рядом с протянутой в пригласительном движении рукой. И я взялась за нее.

Мы кружились все так же медленно и монотонно под тихую мелодию. Я больше не рвалась что-то поменять, не хотела показного соблазна и ярких ощущений. Пусть только будет со мной мой родной Глеб. Пусть поцелует, мне больше ничего не нужно.

- Глеб, поцелуй меня.

В моем голосе звучала боль. Его ответ был сухим.

- Нас слышат.

- Поцелуй меня.

Мне было не важно, слышали нас или нет. Все было не важно. Нужна была спасительная ниточка, соломинка, через которую можно дышать под толщей всеобщего презрения.

«Я не могу с тобой проявлять эмоции на людях. Мужчина может поцеловать вторую, третью жену перед кем-то. Первую же он должен уважать и почитать, не смея оскорбить ее прилюдным телесным контактом».

Я его услышала. Не знаю, почему только сейчас. Может духовно была настолько истощена, что ослаб тот барьер, о котором он говорил. Слышала его фразу. Он говорил телепатически, разъяснял все тонкости поведения в обществе, но мне это было не важно. Важен был только его поцелуй, как знак близости между нами, знак родства душ.

- Поцелуй.

В моих глазах была мольба. Мне так его не хватало. Моего Глеба – живого, страстного чувственного, с легкой насмешкой и таким пылким взглядом. Я хотела быть в его объятиях – закрыться от всего мира и быть только с ним.

И он сделал это. Накрыл мои губы своими. Сначала нежно, ласково, раскрывая их как лепестки роз себе на встречу, потом более страстно проник в рот языком, изучая жаркие глубины. Я позволяла ему себя целовать. Поцелуй не накалял страсть, он разливал негу удовольствия по всему телу. Весь стресс и напряженность последних нескольких часов уходили, оставляя счастье и умиротворение в душе.

Не знаю, сколько длился поцелуй, пару секунд или несколько минут – это не важно. Главное, что мне стало легче. Не просто легче – мне стало безумно хорошо, каждой клеточке тела было легко и спокойно. Я больше не смотрела на правила поведения, не танцевала отстранено, держась от Глеба на расстоянии вытянутых рук - прильнула и опустила голову ему на грудь, а он обнял, с силой прижимая меня к себе.

Музыка утихла, а я все никак не хотела отстраняться от мужа. Легкое покашливание рядом вернуло в суровую реальность.

- Я пропустил ваше представление.

Я моргнула несколько раз глазами, в недоумении уставившись на правителя. Орис стоял рядом. Едва уловимая улыбка играла на его лице.

- Браво! Ты действительно шикарная актриса. Многие поверили твоей игре и посчитали тебя недостойной звания первой жены главного стража. С таким умением перевоплотиться из страстной фурии в чувствительную женщину, не сможет даже самая талантливая наша актриса.

Я была в недоразумении, смотрела на него и не знала, что ответить. В то, что он посчитал мой провал актерской игрой, не верила - не настолько он глуп. Да и окружающие не верили, но спорить с правителем никто не решился. Это был шанс. Шанс достойно выйти из этой ситуации. Он протягивал мне руку, когда я споткнулась. Это многое для меня значило.

- Благодарю. Я старалась.

Глава 28

От Глеба пришлось отстраниться и вести себя так же холодно, как и все окружающие. Это только Юлий Цезарь «пришел, увидел, победил», всем остальным приходится прийти увидеть и подстроиться. Поскольку Глеб стал неотъемлемой частью меня самой, а его мир, соответственно моим, мне придется подстраиваться и жить по их правилам. Может когда-то, немножечко, все же удастся что-либо поменять, но сейчас я была благодарна правителю, что помог мне выйти сухой из воды. Это был урок, очень важный и нужный урок в моей жизни. Да, болезненный, очень. Но как-то так повелось, что мы умеем учиться только на собственных ошибках.

Мы еще немного задержались на празднике, а потом под благовидным предлогом попрощавшись, удалились в кабинку портала.

Я снова сквозь прозрачную стенку смотрела на пеструю картинку праздничного зала, но уже другими глазами. Здесь не было праздника, здесь было мероприятие.

- Вот именно поэтому я как можно дольше оттягивал этот момент.

Глеб на меня не смотрел, я тоже не поворачивалась в его сторону. Нас никто не слышал, но видели прекрасно. Не стоило больше делать ошибок.